Струйский Николай Еремеевич

— чудак-стихотворец и типограф конца ?V??? в., умер в 1796 г. Биографические сведения о нем довольно скудны.

Известно, что в молодости он служил в лейб-гвардии Преображенском полку, из которого вышел в отставку в чине гвардейского прапорщика и навсегда поселился в своем селе Рузаевке, Пензенской губ., Инсарского уезда. Кн. И. М. Долгорукий, одно время пензенский губернатор и современник С., знавший последнего лично, в своих "Записках" рассказывает о нем следующее: "Дворянин и помещик, владелец нескольких поместий и до тысячи душ крепостных, живший почти роскошно, Струйский, влюбясь в стихотворения собственно свои, издавал их денно и нощно, покупал французской бумаги пропасть, выписывал буквы (шрифт) разного калибра, учредил (в Рузаевке) типографию собственно свою и убивал на ее содержание лучшую часть своих доходов". В верхнем этаже своего великолепного деревянного дома он устроил кабинет, названный им "Парнасом", в котором он писал свои стихотворения и в который, кроме дочери, никого не пускал, "дабы — по его словам — не метать бисера перед свиньями". Вообще С. представлял тип помещика-самодура, тип, выросший и роскошно развившийся на почве крепостного труда: одевался чрезвычайно странно, носил какую-то своеобразную смесь одежд разных времен и различных народов; чтобы убить свободное время прибегал ко всяким эксцессам; с крепостными обращался жестоко, производил над ними различные эксперименты, иллюстрацией чему может служить хотя бы его своеобразная и часто повторявшаяся затея, состоявшая в том, что в своем воображении он создавал какое-либо преступление, намечал некоторых из своих крестьян в качестве обвиняемых, учинял им допросы, вызывал свидетелей, сам произносил обвинительную и защитительную речи и наконец выносил приговор, присуждая "виновных" иногда к очень суровым наказаниям; если же крестьяне не хотели понимать барской затеи и упорно отказывались сознаться в приписываемых им преступлениях, они подвергались иногда даже пыткам.

Разумеется, что при таких условиях среди крепостных бродило недовольство своим помещиком, и С. боялся за свою жизнь, страшился покушений и в своем "Парнасе" держал наготове целую коллекцию всевозможного оружия.

Одной из таких "странностей" являлась и его стихомания.

Он был страшно плодовит, но стихотворения его отличаются полнейшим отсутствием всякого таланта, представляют механический набор напыщенных фраз без всякого содержания и смысла и в этом отношении стоят значительно ниже "творений" не только Третьяковского, но даже и небезызвестного в свое время гр. Хвостова.

Сам С. о своей музе был, однако, совершенно иного мнения и при чтении своих произведений приходил в такой восторг и экстаз, что в буквальном смысле до синих пятен щипал своих слушателей.

Писал он их не иначе как на "Парнасе", у "подножия" которого производил экзекуции своим крестьянам.

Страстный поклонник А. П. Сумарокова, он только произведения последнего и ставил выше своих. Все свои "творения" С. печатал в собственной типографии, без всякой цензуры, издавал их роскошными томами и никогда не пускал в продажу, почему книги его и составляют библиографическую редкость (несколько экземпляров хранятся в Чертковском музее в Москве), а ограничивался дарением их своим родственникам, знакомым и некоторым высокопоставленным лицам, в том числе и Импер. Екатерине II. Типография С. была обставлена великолепно и считалась чуть ли не лучшей в то время в России.

С. Принадлежит также какая-то странная и туманная теория, согласно которой листы с напечатанными на них стихотворениями должны быть "по правилам оптики обрезаны", ибо в противном случае — "голос ожидает продолжения речи там, где переход ее прерывается". Из этой "теории" даже кн. Долгорукий, которому С. толковал о ней в продолжение двух часов, ничего не понял. Кончина Екатерины II произвела, неизвестно по каким причинам, на С. такое тяжелое впечатление, что он заболел горячкой, лишился языка и скоро умер. П. Батюшков в своих "Библиографических Записках" ("Русск. Арх.", 1858, стр. 279—283) сообщает, что С. в Рузаевке было выстроено две церкви, и вся Рузаевка была обведена каналом, наконец, будто бы С. одно время был владимирским губернатором, но M. Ранг последнее известие решительно опровергает.

Сохранились следующие произведения С. "Апология к потомству от Николая Струйского, или начертание о свойстве нрава А. П. Сумарокова и о нравственных его поучениях, писана в 1784 г. в Рузаевке" (СПб. — неверно, напечатано в Рузаевке, как и все другие издания, помеченные СПб. или М., — 1788 г.), — в чрезвычайно нелепой прозе с контекстом на таком же нелепом французском языке; "Епистола Ея Императорскому Величеству всепресветлейшей героине, великой Императрице Екатерине II" (Саранск, 1789) — отличается полнейшим отсутствием смысла; "Стихи к медали, поднесенной гр. А. Г. Орлову от адмиралтейской коллегии"; "Для Хорвика, ни проза ни стихи" (СПб. , 1790) — полемическое произведение; "Ода", посвященная тогдашнему наследнику Павлу Петровичу (Саранск, 1790); "О Париже" (1790) — упрекает французов за свержение Бурбонской династии; две "Елегии на смерть А. П. Сумарокова"; "Блафон сочинения Н. Струйского к первой части его поэзии" (СПб. , 1791); "Гимн милостивой и кроткой Циане"; "Епиталамиа или брачная песнь" (Рузаевка, 1793) — по поводу брака Александра Павловича с Елизаветою Алексеевною, принцессою Баденской; "Письмо о Российском театре нынешнего состояния" (Рузаевка, 1794) — в стихах, обращено к знаменитому в свое время актеру И. А. Дмитревскому; "Письмо к другу или излияние сердца" (Рузаевка, 1795); "Еротоиды" — 24 стихотв.; кроме того целый ряд од и писем в стихах Великолепно также издал "Акафист.

Богородице". Статья М. Лонгинова в "Русском Архиве", 1865, № 4, стр. 481—488 и 1866 г., № 2, стр. 265. — Статья М. Ранга в "Русск. Архиве", 1867 г., № 7, стр. 1178—1180. — И. М. Долгорукий, "Записки" (извлечения в "Русск. Арх.", 1865 г.). — Его же, "Капище моего сердца", "Чтения в Общ. Истор. и Древн. Российск.", 1873 г., № 1. — "Письма стихотворцев В. И. Петрова и Н. Струйского к Потемкину-Таврическому", там же, 1871 г., № 2, стр. 74. — ?. ?. Голицын, "Библиографические заметки", "Молва", 1857 г., № 25. — ?. ?. Дмитриев, "Мелочи из запаса моей памяти", М., 1809, стр. 85—88. — В. Сопиков, "Опыт российской библиографии", ч. 2, № 1995 (помещено письмо С. к Потемкину-Таврическому). — Н. В. Губерти, "Материалы для русской библиографии", М., 1881 г., вып. II и III, стр. 326—331 и др. (там же помещены образцы прозы и стихов С.). А. Зарин. {Половцов} Струйский, Николай Еремеевич — чудак-стихотворец и типограф второй половины XVIII в. Биографических сведений о нем почти не сохранилось; известно, что он служил в лейб-гв. Преображенском полку и был уволен с чином гвардии прапорщика.

В своем селе Рузаевке Пензенской губ., Инсарского у., С. устроил типографию, где преимущественно печатал собственные свои стихотворения, отличавшиеся отсутствием всякого таланта.

Несколько изданий С. имеются в Чертковской библиотеке и составляют большую библиографическую редкость.

См. М. Лонгинов в "Русск. архиве" (1865, № 4 и 1866, № 2); M. Раич, ibid., 1867, № 7; Дмитриев, "Мелочи". {Брокгауз} Струйский, Николай Еремеевич чудак-помещик калужский, державший для себя типограф. в с. Рузаевке Инсарск. у.; † 1796 г. {Половцов}