Шелгунов Николай Васильевич

— писатель-публицист, сын Василия Ивановича Шелгунова.

Родился в ноябре 1824 года. Оставшись по смерти отца трехлетним ребенком, он с 4-х лет помещен был в Александровский малолетний корпус.

Отец его был человек суровый, и воспоминание об нем соединилось у Николая Васильевича с воспоминанием о розгах.

Мать его, немка, урожденная фон Поль (умерла 2-го июня 1876 г.), наоборот, оставила сыну в наследство мягкость нрава, деликатность и аккуратность, которыми Николай Васильевич отличался всю жизнь. В 1833 году он поступил в Лесной Корпус, находившийся тогда в ведомстве Министерства Финансов.

Несмотря на суровость тогдашних школьных порядков и нравов, у Ш. от пребывания в Корпусе остались и кое-какие светлые воспоминания, преимущественно о некоторых отдельных личностях из педагогического персонала.

Так, между воспитателями был благородный ротный командир, не любивший шпионства среди воспитанников.

Сверх того, и между преподавателями были люди, имевшие благотворное влияние на учеников.

Из них наибольшее влияние на развитие Ш. оказали преподаватели русского языка, Комаров, друг Белинского, и Сорокин, не ограничивавшийся преподаванием одних сухих грамматических правил, а знакомивший учеников с литературой и приучавший их к самостоятельному чтению.

Из книг Николай Васильевич особенно увлекался только что возникшей тогда "Библиотекой для чтения" и остроумными статьями Сенковского; но, конечно, еще большее влияние на его нравственное развитие оказала Библия, которую он перечитал несколько раз. Общее впечатление от пребывания в Лесном Корпусе Николай Васильевич выразил впоследствии в своих воспоминаниях словами: "там нас хоть и муштровали, чисто по-военному, но приучали быть честными людьми". Окончив курс в Лесном Корпусе по первому разряду и выпущенный таксатором, с чином подпоручика, Николай Васильевич начал службу в Лесном департаменте, где и прошла первая половина его жизни и деятельности.

Частые разъезды по службе дали ему возможность ознакомиться с провинциальной и особенно — с деревенской жизнью.

Вскоре после поступления на службу началась его литературная деятельность — статьями по его специальности, напечатанными в "Библиотеке для чтения" 1845 года и в "Сыне Отечества" 1847—48 годов. С издателем "Сына Отечества", К. П. Масальским у него уже были, по-видимому, какие-то связи, так как у Масальского жила двоюродная племянница Шелгунова, Л. П. Михаэлис, на которой он впоследствии (в 1850 г.) женился.

В 1849 году Ш. перешел на службу в Самару, во временное управление казенных земель, где пробыл около трех лет. Очутившись в провинциальном обществе, Ш. жил в Самаре "человеком светского общества": бывал на вечерах и в собраниях, участвовал в концертах, дирижировал оркестром.

Унаследовав от отца музыкальные способности, он довольно недурно играл на скрипке и корнет-а-пистоне и даже писал легкие музыкальные пьесы (польки, вальсы и т. п.), но нот своих никогда не издавал и не печатал.

Эта светская жизнь не оторвала его, однако, от его научных занятий, и там же, в Самаре, он начал писать "Историю русского лесного законодательства", которая вышла отдельным изданием в 1857 году. За нее он получил бриллиантовый перстень и премию от Министерства Государственных Имуществ.

В 1853 году Ш. вернулся в Петербург и продолжал службу в Лесном департаменте.

После Крымской кампании ему предложили место ученого лесничего в Лисинском учебном лесничестве, и Ш., желая добросовестно приготовиться к новой деятельности, выхлопотал себе командировку за границу (в 1856 г.). По возвращении из этой поездки, он целый год читал лекции в Лисине и написал там, вместе с Греве, "Лесную технологию". В 1857 году назначен был новый Министр Государственных Имуществ — М. Н. Муравьев (впоследствии граф). Отправляясь в поездку по России, новый министр взял Ш. с собой, а по возвращении, вполне оценив его познания и служебную деятельность, назначил его начальником IV отделения Лесного департамента, несмотря на его небольшой чин капитана.

Это была самая горячая пора служебной деятельности Ш. Новый министр заваливал его работой, поручениями, неожиданными вызовами к себе, даже по ночам. Сверх того, в это же время Ш. редактировал газету "Лесоводство и Охота". Эта напряженная деятельность расстроила здоровье Николая Васильевича.

Ценя такого деятельного сотрудника, Муравьев дал ему годовой отпуск, с производством в подполковники, и отправил его для излечения за границу (в мае 1858 г.). Пробыв за границей около полутора года и изучив практически лесное хозяйство в западноевропейских государствах, Ш., по возвращении в Россию в 1859 году, представил проект преобразования Лесного Корпуса в высшее учебное заведение (теперешний Лесной Институт) и сам целый год читал первому курсу лесное законодательство.

По окончании года слушатели поднесли ему кубок с вырезанными на нем своими фамилиями.

Вскоре ему предложили быть исправляющим должность вице-директора Лесного департамента, но к этому встретились какие-то препятствия, и тогда ему предложили место в Астраханской губернии, от которого он сам отказался.

К числу последних служебных работ его относится составленный им, по поручению Министерства, проект изменения Лесного устава, объяснительная записка к которому была помещена в "Юридическом Вестнике" Н. Калачева за 1861 год. Дальнейший ход этого проекта привел к тому, что Ш. счел себя в необходимости подать в отставку, которую он и получил в марте 1862 г. В 1860 году, по болезни жены, Ш. ездил ненадолго за границу, а с 1861 года он отдается литературе.

В это же время совершился в его жизни перелом, не только прервавший его, можно сказать, блестящую служебную деятельность, но сильно повлиявший вообще на его жизнь. Весной 1862 г. он с женой поехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда за политическое преступление другом своим М. Михайловым.

Там он был арестован, привезен в Петербург и посажен в Петропавловскую крепость, где пробыл до ноября 1864 года. Обвиненный в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в переписке с разжалованным рядовым В. Костомаровым, в распространении в народе прокламаций и, вообще, во вредном образе мыслей, он был сослан в Вологодскую губернию, и с этих пор начинаются его скитания "поднадзорного". Перебывав в разных городах Вологодской губернии (Тотьме, Устюге, Никольске, Кадникове и Вологде), он в 1869 году получил разрешение переехать в Калугу, в 1874 году — в Новгород, затем в Выборг и только в конце 70-х гг. ему разрешен был въезд в Петербург; но в 1883 году он вторично выслан был в Выборг.

Занятия его чисто литературными, преимущественно публицистическими вопросами начались еще несколько ранее 1861 года. Уже с 1859 года он стал помещать свои статьи в "Русском Слове", где была напечатана его первая публицистическая статья: "Одна из административных каст". В доме издателя этого журнала, гр. Кушелева, собирались журналисты, между которыми Ш. встретил радушный прием. Одновременно он вел знакомство и с кружком "Современника", где в 1861 году помещена его статья: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции". В том же 1861 году Ш. вступил пайщиком при покупке газеты "Век". По переходе "Русского Слова" к Благосветлову, Ш. стал постоянным сотрудником этого журнала, а при возникновении в 1867 году журнала "Дело", он перешел туда сотрудником и, кроме статей, вел внутреннее обозрение и состоял одним из фактических редакторов этого журнала.

При гр. Лорис-Меликове он даже утвержден был и официально редактором, но не надолго — только до 1882 г. — В последнее время своей деятельности, после перехода "Дела" в другие руки, Ш. работал в "Русской Мысли" (с 1885 г.), где ежемесячно помещал "Очерки русской жизни". Кроме поименованных журналов, он 10 лет (с 1872 по 1883 г.) помещал свои статьи также в газете "Неделя" ("Письма о воспитании", корреспонденции из провинции, фельетоны, под заглавием "Заметки провинциального философа"). В последние годы жизни Ш. здоровье его сильно пошатнулось.

У него был рак в почках, что грозило ему голодной смертью.

Но умер он не от этой болезни, а от воспаления легких, случайно простудившись на прогулке. "Последние недели он жил больше неравным возбуждением: ему приятно было принимать многочисленные и самые задушевные выражения сочувствия со стороны многочисленных друзей, приятно было сознавать, что жил он и работал недаром". Н. В. Шелгунов скончался 12 апреля 1891 года и погребен на Волковом кладбище, в так называемом "Литературном уголке". Статьи его, проникнутые благородными мыслями, имели многочисленный круг читателей, особенно между молодежью.

Но, как литератор-публицист, он всегда занимал в журналах второстепенную роль, заслоняемый более даровитыми писателями (Д. И. Писаревым, В. Зайцевым и другими).

Главными недостатками его статей были: "несоответствие внешней блестящей формы с смутностью содержания; запальчивость тона, при видимом отсутствии повода для этого; противоречие одних статей другим", что зависело отчасти от партийных, редакционных требований ("Неделя" 1891 г., № 16, некролог).

Но и помимо редакционных стеснений, его второстепенная роль объясняется тем, что ему "не хватало ни научных сведений, ни тонкого ума, ни блестящего таланта, чтобы решить какую-либо задачу заново, подвинуть вопрос хотя на вершок вперед или переработать его так, чтобы чужие мысли казались его собственными... Как литературный критик он был еще более слаб и его отзывы о гр. Л. Н. Толстом, Гончарове, Писемском, Лескове и других крупных художниках свидетельствуют о его полном безвкусии". Статьи H. B. Шелгунова помещены в следующих журналах: "Дело" 1867 г.: "Очерки из истории Северо-Американского союза" (№№ 11 и 12); "Вологодские кружевницы" (№ 11): 1868 г.: "Американские патриоты прошлого столетия" (№№ 1 и 2); "Россия и европейская цивилизация" (№ 5); "Русские идеалы, герои и типы" (об Онегине и Печорине, по поводу издания сочинений Лермонтова) (№№ 6 и 7); "Русский индивидуализм" (№ 7); 1869 г.: "Талантливая бесталанность" (по поводу романа Гончарова "Обрыв") (№ 9); Рецензия сочин. И. Шерра: "История цивилизации Германии" (№ 9); рецензия сочин. Л. Ранке: "Римские папы" (№ 9); 1870 г.: "Философия застоя" (по поводу романа гр. Л. Н. Толстого: "Война и мир") (№ 1); "Неустранимая утрата" (по поводу 8-го т. сочин. И. С. Тургенева) (№ 2); "Гуманные теории и негуманная действительность XVIII в." (№ 3); "Глухая пора" (сочинения Н. Добролюбова, Писарева, М. Вовчка и Решетникова) (№ 4; на эту статью было возражение "Подрастающего" в "Заре" 1870 г., № 6). "Бессилие мысли и сила жизни" (по поводу статьи Д. Писарева: "Нерешенный вопрос") (№ 5); "Право и свобода" (рецензия сочин. И. Шерра: "Комедия всемирной истории") (№№ 5 и 7); "Первый немецкий публицист" (по поводу сочин. Л. Берне) (№ 8. Об этой статье см.: "Л. H. Критическая заметка.

В чем заслуга Берне. "Русск. Вестн.", 1870 г., № 9). "Женское бездушие" (по поводу сочин. В. Крестовского-псевдонима) (№ 9); "Гений молодой Германии" сочин. Гейне, в переводе русских писателей. (№ 10); "Немцы мысли и немцы дела" (№ 11); "Историческая сила критической личности" (по поводу книги П. Миртова: "Исторические письма". СПб. 1870 г.) (№ 11); 1871 г.: "Творческое целомудрие" (по поводу романа Л. Ожигиной: "Своим путем") (№ 1); "Превращение мошек и букашек в героев" (по поводу романа Н. Д. Ахшарумова: "Мандарин") (№ 2); рецензия сочинения М. Цебриковой: "Американки XVIII в." (№ 2); "Ошибки недодуманной молодости" (по поводу комедии П. Штеллера: "Ошибки молодости") (№ 3); "Либеральничествующая неподвижность" (по поводу сочин. Скалдина: "В захолустье и столице" (№ 3); "Неоконченные вопросы" (по поводу сочинений M. В. Авдеева) (№ 4); "Народный реализм в литературе" (По поводу романа Ф. Решетникова: "Где лучше"?) (№ 5); "Неудавшаяся "Беседа" и задачи интеллигенции" (О неудавшемся литературно-художественном клубе, задуманном Рубинштейном) (№ 5); 1873 г. "Бесхарактерность нашей интеллигенции" (№№ 11 и 12); 1874 г.: "Русская сатира" (№ 1); "Попытки русского сознания" (№№ 1 и 2); "Мир Божий", 1898 года: "Из дневника Шелгунова" (№ 2). "Новое слово", 1895—96 г.: "Из записок Шелгунова" (№ 1). "Русская Мысль", 1885 г.: "Из прошлого и настоящего" (№№ 10 и 11); "Тюрго" (№№ 8 и 12); "Воспоминания Шелгунова" (№№ 10, 11 и 12, и 1886 г. №№ 1 и 2); "Русское Слово" 1862 г.: Рецензия на "Всемирную историю" Шлоссера (№ 3 и 1863 г. №№ 11 и 12); 1864 г.: "Ученая односторонность" (по поводу 1 тома "История России" C. M. Соловьева) (№ 4); 1865 г.: "Главные моменты в истории Европы" (№ 1). "Современник" 1861 г.: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции". "Юридический Вестник" 1861 г.: "Законы о лесах в Западной Европе"; "Материалы для лесного устава". Отдельно изданные сочинения Н. В. Шелгунова: 1) "Лесоводство.

Руководство для лесовладельцев". СПб. 1856 г.; 2) "История русского лесного законодательства". СПб. 1857 года; 3) "Съемка и нивелировка для лесоводов и сельских хозяев". СПб. 1857 г.; 4) "Лесная технология", изд. M. О. Вольфа.

СПб. 1858 г., (составлено вместе с Всев. Греве); 5) "Податной вопрос". СПб. 1872 г.; 6) "Очерки русской жизни" СПб. 1895 г., изд. О. Н. Поповой. (Из "Русск. Ведом." 1885 г. и "Русск. Мысли" 1886—1891 г.); 7) Сочинения H. B. Шелгунова", 3 тома, изд. "Русск. Книжн. Торг.". СПб. 1871—72 г.; 8) "Сочинения Н. В. Шелгунова, с портретом автора и вступительной статьей Н. Михайловского", 2 тома, изд. Ф. Павленкова.

СПб. 1891 г. То же изд. 2, СПб. 1895 г. То же изд. 3, 3 тома, СПб. 1904 г. Некрологи Н. В. Шелгунова: "Исторический Вестник" 1891 г., № 6; "Неделя", 1891 года, № 16; "Северный Вестник" 1891 г., № 5. Сведения о нем: Л. В. Шелгунова: "Из далекого прошлого.

Переписка Н. В. Шелгунова с его женой", СПб. 1901 г. Н. Михайловский: "Литературные воспоминания". СПб. 1900 г.; т. I; также в "Сочинениях" Н. Михайловского, т. V; П. В. Засодимский: "Страничка из литературных воспоминаний" ("Истор. Вестник", 1904 г., № 5); "Русский Вестник" 1903 г., № 143, (в статье Л. Ф. Пантелеева);

П. Щеголев: "Н. В. Шелгунов" (Энциклопед.

Слов. Ефрона, полутом 77, стр. 401—404); "Настольный Словарь" Ф. Толля. т. III, стр. 1039; А. П. Добрыв: "Биографии русских писателей", СПб. 1900 г., стр. 509—511. Ф. В. {Половцов} Шелгунов, Николай Васильевич (1824—1891) — известный писатель.

Прадед и дед его были моряками, отец служил по гражданскому ведомству.

Ш. вырос в "Николаевскую" эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима.

Отец Ш. умер, когда ему было 3 года, и оставил семью без всяких средств.

Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для малолетних; здесь он пробыл до девятилетнего возраста.

От этой школы у Ш. остались воспоминания только о телесных наказаниях.

В 1833 г. Ш. отдали в Лесной институт.

Первый период пребывания Ш. в институте, когда он находился под управлением министра финансов Канкрина и не имел еще военной организации, оставил по себе хорошую память.

Жить было легко и свободно; учились охотно.

Преподаватели русской словесности, Комаров (друг Белинского) и Сорокин, знакомили учеников с произведениями современной литературы и способствовали развитию любви к литературе.

С введением военной организации порядки изменились, стали жесткими и суровыми: поведение и фронт заняли внимание и преподавателей, и учеников.

Впрочем, по отзыву Ш. эта "военная цивилизация" имела свои хорошие стороны: развивалось чувство рыцарства и товарищества.

Ш. окончил курс по первому разряду с чином подпоручика и званием лесного таксатора, и поступил на службу в лесной департамент.

Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, жил в деревнях и знакомился с жизнью народа; на зиму возвращался в СПб. и работал над теоретическим изучением своего дела. Вопросам лесоводства посвящены первые литературные труды Ш. Первая его статья появилась в "Сыне Отечества". Специальные статьи он помещал и в "Библиотеке для Чтения". Уже в первые годы по окончании курса Ш. нашел себе невесту в своей двоюродной племяннице Л. П. Михаэлис; он рекомендовал ей книги и писал ей письма, замечательные совестливым и в то же время настойчивым желанием уяснить себе отношения мужчины к женщине.

В 1850 г. Ш. женился.

В 1849 г. он был послан в Симбирскую губернию для устройства лесной дачи и зимой был оставлен при тамошнем управлении казенными землями, находившемся в Самаре.

Самара в это время, по выражению Ш., переживала медовый месяц своей гражданственности.

На службе находились честные люди, приносившие в провинцию заветы своих учителей Грановского и Мейера.

Ш. сошелся здесь с П. П. Пекарским (см.). В Самаре Ш. бывал на вечерах, играл в любительских концертах на скрипке и корнете и в то же время работал над своим большим трудом по истории русского лесного законодательства.

В 1851 г. Ш. возвратился в Петербург и снова стал служить в лесном департаменте.

В это время у него завязались прочные отношения с литературными кругами; знакомство с Н. Г. Чернышевским и М. Л. Михайловым скоро превратилось в тесную дружбу.

В 1856 г. Ш. предложили место в Лисинском учебном лесничестве, которое было практическим классом для офицерского класса корпуса лесничих.

Ученый лесничий должен был летом руководить практическими работами, а зимой читать лекции.

Ш. не считал себя достаточно подготовленным к этим обязанностям и настоял на том, чтобы ему была дана заграничная командировка.

Эта поездка завершила выработку миросозерцания Ш. С восторгом, уже будучи стариком, Ш. вспоминал это время: "И какое это было восторгающее и ошеломляющее время! Я буквально ходил как в чаду, спешил, рвался куда-то вперед, к чему-то другому, и это другое точно лежало сейчас же за шлагбаумом, отделяющим Россию от Европы". В жизни Ш. заграничная поездка была тем моментом, когда "одно новое слово, одно новое понятие производят крутой перелом и все старое выкидывается за борт". Он изучал за границей Россию по печатным книгам, так как до сих пор не знал ни ее географии, ни истории.

В Эмсе Ш. познакомился с доктором Ловцовым, который привлек его внимание к сочинениям Герцена.

В Париже он попал в кружок, в котором принимала участие Женни д''Эпикур, известная пропагандистка идеи женской эмансипации.

Пребывание в Париже преобразило Ш. и его жену; характерна фраза одной русской дамы после непродолжительного разговора с женой Ш.: "от вас каторгой пахнет". По возвращении из-за границы Ш. продолжал службу по лесному ведомству.

Любопытный эпизод этой службы — отношения его к М. Н. Муравьеву, назначенному в 1857 г. министром государственных имуществ.

Ш. находился при нем во время ревизионного путешествия по России, которое скорее походило на нашествие.

Ш. приходилось очень много работать: даже во время дороги он должен был представлять свои доклады на другой день, а за промедление Муравьев наказывал Ш. тем, что приказывал везти его не в своей свите, а отдельно.

По приезде в СПб., осенью 1857 г., Муравьев назначил Ш. начальником отделения лесного департамента.

По службе Ш. имел очень много дела, да кроме того еще редактировал газету "Лесоводство и Охота". Муравьев ценил своего подчиненного и требовал его к себе даже по ночам для разъяснения какого-нибудь вопроса; но с Муравьевым очень тяжело было служить.

Когда директором департамента был назначен племянник Муравьева и в департаменте "пошла ужасная кутерьма", Ш. решил оставить департамент.

Вместо отставки ему дали заграничный отпуск (в мае 1858 г.). На этот раз Ш. пробыл за границей около полутора лет; некоторое время он ездил вместе со своим другом Михайловым.

По-прежнему Ш. много работал по лесоводству, изучая практически положение лесного хозяйства в западноевропейских государствах (он был с этой целью и в Швеции).

Вместе с Михайловым Ш. побывал у Герцена в Лондоне; несколько позже он встречался с ним в Париже.

По возвращении из-за границы Ш. составил проект преобразования лесного корпуса в высшее учебное заведение; некоторое время он состоял профессором института и читал историю лесного законодательства, но в это время лесная служба уже потеряла для Ш. всякий интерес.

Неприятное положение Ш. в лесном ведомстве усугублялось интригами сослуживцев.

Статьи "Материалы для лесного устава" и "Законы о лесах в Западной Европе", напечатанные в "Юридическом Вестнике" Калачова в 1861 г., были последними трудами Ш. по лесоводству.

В марте 1862 г. он вышел в отставку с чином полковника корпуса лесничих.

Еще до выхода в отставку, в 1859 г., он стал сотрудничать в "Русском Слове". В это время на первом месте стояла идея "освобождения": за "освобождением" крестьян виднелось освобождение от старых московских понятий. "Мы, — пишет Ш., — просто стремились к простору, и каждый освобождался, где и как он мог. Эта реакция против государственного, общественного и семейного насилия, это "отрицание основ" совершалось во имя определенных положительных идеалов.

Идеалы будущего носили характер не только чисто политический, но и социально-экономический.

Печать была в это время силой, и прогрессивная литература проводила в сознание общества идеалы будущего". Публицистическая деятельность Ш. началась в "Современнике" в то время, когда во главе журнала стояли Добролюбов и Чернышевский.

В этом журнале появились статьи Ш.: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции", замечательные не оригинальностью содержания (в основу их положена известная книга Энгельса о положении рабочего класса в Англии), а постановкой самой темы. До Ш. о рабочем классе писал лишь В. А. Милютин, но в его время этот вопрос имел лишь отвлеченное значение.

Статья Ш. справедливо считается первой по времени в своем роде. После перехода "Русского Слова" к Благосветлову, Ш. становится ближайшим сотрудником этого журнала: кроме многочисленных и разнообразных статей, он дает еще в каждую книжку журнала внутреннее обозрение, под названием "Домашней летописи". Весной 1862 г. появились прокламации, обращенные к народу и к солдатам.

За первую пришлось отвечать Чернышевскому, за вторую — Ш. Сохранилось свидетельство, что Ш. распространял прокламации к народу весной 1862 г. (Л. Ф. Пантелеев, в "Русских Ведомостях", 1903, № 143). Этой же весной Ш., вместе с женой, выехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда Михайловыми (результатом этой поездки были статьи: "Сибирь по большой дороге"). Здесь Ш. был арестован и препровожден в С.-Петербург, в крепость, в которой пробыл до ноября 1864 г. Он обвинялся в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в том, что "вел переписку с разжалованным рядовым В. Костомаровым", и в том, что "имеет вредный образ мыслей, доказывающийся не пропущенной цензурой статьей" (Л. П. Шелгунова, "Из недалекого прошлого", стр. 196). В ноябре 1864 г. Ш. был выслан административно в Вологодскую губернию.

Здесь Ш. переходил из города в город — из Тотьмы, где он был первое время, в Устюг, Никольск, Кадников и Вологду.

Условия жизни в этих городах тяжело отзывались и на настроении, и на здоровье Ш. Писал Ш. для "Русского Слова" и в это время очень много, но значительная доля присылаемого пропадала, не пропущенная цензурой. 8 января 1866 г. "Русскому Слову" дано было предостережение, между прочим, за статью Ш., в которой "предлагается оправдание и даже дальнейшее развитие коммунистических идей, причем усматривается возбуждение к осуществлению названных идей". В 1867 г. было основано "Дело", и Ш. начал в нем сотрудничать с той же энергией, как и в "Русском Слове". Лишь в 1869 г. Ш. удалось выбраться из Вологодской губернии, да и то не в Петербург, а в Калугу; в 1874 г. ему разрешено было переехать в Новгород, затем в Выборг; только в конце 1870-х годов Ш. получил доступ в С.-Петербург.

После смерти Благосветлова он сделался фактическим редактором "Дела", а при графе Лорис-Меликове получил даже утверждение в этом звании, впрочем — ненадолго (до 1882 г.). В 1883 г. Ш. был выслан в Выборг.

После перехода "Дела" в другие руки, Ш. прекратил в нем сотрудничество.

Литературная деятельность Ш. в восьмидесятых годах носит иной характер.

С грустью Ш. смотрел на появление на исторической сцене "восьмидесятников"; оставаясь верным идеям шестидесятых годов, он из публициста-пропагандиста превратился в обозревателя русской жизни. С 1885 т. он начал работать в "Русской Мысли"; здесь ежемесячно появлялись его "Очерки русской жизни", пользовавшиеся большим успехом у читателей.

Мнения Ш. в это время приобрели высокий нравственный авторитет; к его голосу прислушивались с особенным вниманием, как к голосу человека, много испытавшего и сохранившего непреклонную верность убеждениям своей молодости.

В "Русской Мысли" появились и очень ценные воспоминания Ш. о шестидесятых годах и их представителях ("Русская Мысль", 1885, кн. X, XI и XII, 1886, кн. I и III; в тексте "воспоминаний", перепечатанных в "Собрании сочинений", сделаны значительные сокращения).

Скончался Ш. 12 апреля 1891 г.; на похоронах его обнаружилось то сочувствие, которое он возбуждал среди молодежи.

В 1872 г. появились три тома "Сочинений Ш."; в 1890 г. Павленков издал "Сочинения Ш." в двух томах; в 1895 г. О. Н. Попова переиздала "Сочинения" тоже в двух томах, но с иным распределением материала; в добавление к ним были отдельным томом изданы "Очерки русской жизни" (СПб., 1895). В этих книгах собрано далеко не все, что написано Ш. в течение продолжительной его деятельности в "Русском Слове" и "Деле". Перечитывая статьи Ш., современный читатель находит много слишком известного и не требующего доказательств; но не следует забывать, что только благодаря деятельности Ш. и его современников эти "бессмертные идеи" вошли в общественное сознание.

Ш. уступал в даровании таким блестящим представителям его эпохи, как Писарев, но, обладая серьезным образованием, очень хорошо исполнял то дело, которое выпало на его долю и к которому можно применить широкий термин "распространение знания". Ш. писал по самым разнообразным вопросам: его статьи в собрании его сочинений распределяются на исторические, общественно-педагогические, социально-экономические и критические.

Эти рубрики все-таки еще не выражают всего разнообразия тем Ш. Он писал только тогда, когда чувствовал, что статья его нужна. Он написал популярный очерк по русской истории до Петра Великого, потому что встретил одного капитан-лейтенанта, который не знал, кто такой Степан Разин. Он напечатал статью "Женское безделье", потому что увидел, что русской женщине неизвестны самые простые экономические понятия, с которыми нельзя познакомиться из романов и повестей — единственного чтения женщин.

Характерной особенностью Ш., как публициста шестидесятых годов, является вера в силу знания: нужно только понять, узнать причины явления — дальше процесс претворения знания в дело пойдет сам собой. Эта вера в активную силу знания напоминает воззрения Сократа (см. "Убыточность незнания"). Представления о силе знания создают некоторую неясность в мнениях Ш. о сущности исторического процесса: с одной стороны, он только в социально-экономических условиях усматривает источник политической и юридической власти, с другой — видит основу всей цивилизации в улучшении человеческих способностей.

Отводя огромное значение экономическим отношениям, Ш. все-таки утверждал, что единственный элемент прогресса есть свободная личность, развившаяся в свободном общежитии.

Впрочем, Ш. не был теоретиком; другие его современники взяли на себя теоретическое оправдание основных идей движения 1860-х гг. Довольно распространено мнение, что Ш., "не внося в работу 60-х годов каких-нибудь своих резких индивидуальных черт, впитал в себя весь дух своего времени" (слова А. М. Скабичевского).

В 1903 г. в "Русской Мысли" (июнь) появился весьма интересный для характеристики Ш. последний из "Очерков русской жизни", вызванный упомянутой формулой и посвященный самоопределению.

Ш. находит, что подобная характеристика его личности может вызвать недоразумения, и указывает, что именно совокупность особенностей, присущих деятелю 60-х годов, и составляет его резкую индивидуальность.

Оставаясь верным хранителем традиций своего времени, Ш. в последние годы жизни по общественно-практическому содержанию и направлению своей мысли явился как бы провозвестником общественного течения девяностых годов. Его роднит с этим течением сочетание широкого общественного идеализма с трезвым практическим пониманием деятельности (см. "Мир Божий", 1901, 6). Биографические сведения о Ш.: "Воспоминания Ш."; "Литературные воспоминания Михайловского" (СПб., 1900, т. I); Л. В. Шелгунова, "Из далекого прошлого.

Переписка Н. В. Шелгунова с женой" (СПб., 1901), "Из дневника Ш." ("Мир Божий", 1898, кн. II, 12); "Из записок Ш." ("Новое Слово", 1895—96, №1); некролог Ш. в "Северном Вестнике" (1891, май, стр. 210—215). Статьи о Ш.: "Моралисты новой школы" ("Русский Вестник", 1870, июль); В. Яковенко, "Публицист трех десятилетий" ("Книжная Неделя", 1891, № 3), А. В—н, "Писатель 60-х годов" ("Вестник Европы", 1891, №5); M. Протопопов, "Н. В. Шелгунов" ("Русская Мысль", 1891, № 7); Н. К. Михайловский, "Статьи, приложенные к собранию сочинений Ш."; П. Б. Струве, "На разные темы" (СПб., 1902). П. Щеголев. {Брокгауз} Шелгунов, Николай Васильевич — выдающийся русский публицист (1824—1891), один из представителей радикально-прогрессивного движения 60-х годов, приобретший особенное влияние на молодежь в конце 70-х и начале 80-х годов, когда он был близким сотрудником "Дела", и позднее в 1885 г., когда он в "Русской Мысли" вел "Очерки русской жизни". Ш. нередко касался и еврейского вопроса.

Специально этому вопросу посвящено его "внутреннее обозрение" в журнале "Дело" (1881, № 6; перепечатано в собрании сочинений); он обстоятельно выясняет печальное недоразумение, в результате которого явились погромы 1881 г., состоящее в том, что народ и в частности рабочие, громившие евреев, страдая от экономической эксплуатации, ошибочно отожествляли эксплуатацию с еврейством.

Ш. приходит к такому выводу: "Для еврейского вопроса не существует другого разрешения, кроме того, которое существует для всех вообще вопросов, если они разрешаются не зажимом.

Свобода совести, свобода мысли, свободное развитие производительных сил и вообще свободное развитие личности — вот единственное разрешение для всех вопросов, одинаковое как для вопроса еврейского, так и для русских вопросов". Касается евр. вопроса Ш. также во внутренних обозрениях "Дела" за 1882 г. (№№ 7, 8, 12). Специально или главным образом тому же вопросу посвящен один из "Очерков русской жизни", в "Русской Мысли" (1889, № 10; перепечатан в "Очерках Русской Жизни", СПб., 1905, глава 42), написанный по поводу книги М. Г. Моргулиса "Вопросы еврейской жизни". Ш. с грустью и недоумением останавливается перед новым расцветом антисемитизма.

Ш. приводит ряд фактов, доказывающих, что в 60-х годах даже представители правительства серьезно склонялись если не к признанию еврейской равноправности, то, во всяком случае, к снятию черты оседлости и другим прогрессивным мерам, и спрашивает: "Что же такое случилось? Или евреи в эти 25 лет дали какой-нибудь особенный повод, что против них потребовалось снова воздвигать костры? Что-то действительно случилось, но только не с евреями.

Евреи в это время не только не подали ни малейшего повода к нетерпимости — напротив, они делали самые энергические нравственные и умственные усилия, чтобы вывести еврейство на новый путь". Так как экономический строй обществ и государств изменяется только веками, а предрассудки тысячелетиями, "то быстрых перемен в положении евреев ждать нельзя", — таков печальный вывод Шелгунова.

В. Водовозов. {Евр. энц.} Шелгунов, Николай Васильевич (1824—1891) — крупнейший публицист и общественный деятель.

Сын бедного чиновника.

В 1841 окончил Лесной ин-т, где познакомился с передовыми идеями того времени.

Позднее — работа в Лесном департаменте с частыми поездками в деревню, а также пребывание среди либерально настроенной интеллигенции (в Самаре) развили в Шелгунове резко критическое отношение к российской действительности.

В 1851 Ш. возвратился в Петербург, сблизился с Чернышевским и особенно с М. И. Михайловым.

Как крупный лесовод Ш. вскоре уехал за границу для подготовки к профессорской деятельности.

Во время поездки Ш. изучил сочинения Герцена, познакомился с некоторыми европейскими революционными деятелями и окончательно определился как один из видных участников революционно-демократического движения 60-х гг. Во время второй поездки за границу (1858—59) Ш. познакомился с Герценом, который отпечатал написанную Ш. и М. И. Михайловым известную прокламацию "К молодому поколению". Ш. написал также прокламацию "К солдатам", которую отпечатал вручную и широко распространил по всей России.

В 1861 он поместил в "Современнике" переложение известной книги Энгельса под заглавием "Рабочий пролетариат в Англии и Франции", впервые поставив в России т. н. "рабочий вопрос". В 1862 Ш. навсегда бросил работу по лесному делу и целиком ушел в публицистику.

В этом же году он уехал в Нерчинск к сосланному Михайлову, где был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость; в конце 1864 был выпущен и выслан в Вологодскую губ. Все это время Ш. много писал, для "Русского слова", а затем "Дела", став во главе этого журнала в 1877, по возвращении в Петербург.

В 1883 Ш. вторично был заключен в Петропавловскую крепость и выслан.

С 1885 сотрудничал в "Русской мысли", где помещал имевшие исключительный успех "Очерки русской жизни". Оформившийся как публицист под сильным влиянием революционной крестьянской демократии 60-х гг., в частности Чернышевского, Шелгунов однако не усвоил полностью взглядов своего великого учителя и многое из его идеологического наследства переработал впоследствии в духе либерализма.

В мировоззрении Ш. оставил значительный след и Д. Писарев.

В суждениях Ш. проглядывает также и смутное отражение теории Маркса — Энгельса, выразившееся в крайне непоследовательных попытках социологически объяснить явления общественной жизни (статья "Социально-экономический фатализм"), а также в интересе к рабочему классу.

Все эти элементы мировоззрения Ш. не были органически переработаны им в единое целое — Ш. остался эклектиком.

Стремление к социологическим объяснениям переплеталось у него с резко выраженным историческим идеализмом, со взглядом на социализм как на прирожденное свойство человека.

Взгляд на общину как основу социализма сочетался с признанием неизбежности капиталистического развития России и т. д. Мировоззрение Ш. явилось отражением тех противоречий, которые пережила революционная демократия 60-х и 70-х годов со своей установкой на революционное крестьянство в связи с развитием промышленного капитализма, проникновением его в деревню и разложением общины.

Литературно-критическая деятельность Ш. носит ярко публицистический характер, что было обусловлено невозможностью высказываться прямо по общественным вопросам.

Шелгунов. против эстетической критики выставлял реальную критику ("реальная критика хочет жизни и связи с нею"). Рассматривая писателя как "представителя известного класса", Шелгунов расценивал его в зависимости от его политических и идеологических взглядов.

Он требовал от писателя знания жизни, но ошибочно утверждал, что в искусстве дается неискаженное адекватное отражение жизни, иногда даже независимо от идеологических установок художника.

Писатель должен быть искренен и стоять на уровне современных знаний, потому что "только искренний писатель может руководить общественным мнением и быть влиятельным пропагандистом и трибуном". Художественную литературу Ш. рассматривал как "эпизоды из истории интеллектуального развития общества", как борьбу идей и стремлений.

Понимал Ш. и значение формы художественного произведения, но на ней обычно не останавливался.

Педагогические идеи Шелгунова высказаны им в ряде "Писем о воспитании", в которых ясно, видно влияние Чернышевского, Добролюбова, Писарева и народников (особенно Лаврова).

Целью воспитания Ш. считает формирование сильного, цельного характера, что достигается "гармоническим развитием ума и чувства в суровой неподатливой среде". Особенное значение имеет развитие правильного суждения (влияние рационалистической педагогики).

В условиях того времени деятельность Ш. безусловно прогрессивное явление, а некоторые периоды ее определенно революционны.

Поскольку Ш. остро ставил вопрос о капиталистическом развитии России и выдвигал рабочий вопрос, легальные марксисты считали его одним из своих предшественников.

Рабочие в преподнесенном ему адресе говорили, что он "указал им путь борьбы". Похороны Ш. превратились в грандиозную антиправительственную демонстрацию рабочих и интеллигенции.

Соч. Ш. в 3 тт., изд. О. Поповой, 3 изд., СПб, 1904; Воспоминания, М., 1923. Лит.: Владиславлев И. В., Русские писатели, М.—Л., 1924.