Лукин Владимир Игнатьевич

— писатель-драматург второй половины XVII столетия; родился 8 июля 1737 г., был невысокого происхождения и относительно положения своего в свете сам впоследствии говорил, что рожден был "к принятию одолжений от сердец великодушных". Сведений о том, где и чему учился Лукин в молодости, не сохранилось; известно только, что он рано поступил на военную службу и 25-ти лет был уже майором, сильно увлекался в эту пору игрою в карты, а затем, около 1763 г., "отстав от игры и от службы воинской", пристрастился "к словесным наукам", занявшись преимущественно переводом и переделкой французских комедий.

К этому времени, по всей вероятности, относится и его поездка в Париж, где он мог лично познакомиться с современным ему французским театром.

То обстоятельство, что литературные противники Лукина упрекали его впоследствии званием "копеиста", дает возможность предполагать, что именно в этой должности он начал свое служебное поприще по выходе из военной службы.

В 1765 г. он состоял уже секретарем при кабинет-министре И. П. Елагине, который был тогда и вице-президентом в главной дворцовой канцелярии.

В лице Елагина Лукин нашел себе влиятельного покровителя, который, по словам Фонвизина, вывел его "из ничего в люди"; тот же Фонвизин, бывший сослуживцем Лукина и сильно к нему нерасположенный, говорит, что впоследствии Лукин потерял доверие своего покровителя, но надо думать, что это охлаждение было только временным неудовольствием, так как Лукин продолжал оставаться при Елагине, находился с ним в близких отношениях по масонским делам и повышался по службе: в 1769 г. он был надворным советником, в 1774 г. — коллежским советником и членом главной дворцовой канцелярии, а в 1791 г. он, уже в чине действительного статского советника, упоминается, как присутствующий в придворной конторе, президентом которой был тогда Г. Н. Орлов. В последней должности Лукин скончался 9 июля 1794 г. Литературная деятельность Лукина началась также под покровительством Елагина, который в то время уже составил себе репутацию хорошего писателя и переводчика.

У него находили талант и литературный вкус, слог его считался образцовым; его называли первым, после Ломоносова, писателем в прозе, вследствие этого его руководство для молодого писателя могло быть очень полезно; и Лукин действительно называет его своим учителем, а в "посвящении" к своему первому печатному труду определенно, говорит, что всеми своими знаниями в "словесных науках" обязан исключительно Елагину, который развил в нем его всегдашнюю склонность к литературным занятиям, вразумил "к познанию прямой в них красоты" и побудил к "упражнению". Этот первый литературный труд Лукина был перевод, совместно с Елагиным, знаменитого в свое время романа: "Приключения маркиза Г. (Глаголя), или Жизнь благородного человека, оставившего свет" (СПб., 1756—65 гг.), в шести частях, из которых две последние переведены Лукиным.

Работая над этим переводом, Лукин одновременно принялся переводить и французские комедии: в 1763 г. он перевел комедию Реньяра "Les Menechmes", озаглавив ее "Менехмы, или Близнецы"; в 1764 г. напечатал в Москве вольный перевод комедии Кампистрона "Ревнивой, из заблуждения выведенный", а в 1765 г. вышло целое собрание его сочинений под общим заглавием: "Сочинения и переводы Владимера Лукина", в двух частях.

Сюда вошло несколько пьес: "Мот, любовью исправленной", оригинальная комедия в пяти действиях; "Пустомеля", комедия в одном действии, представляющая переделку пьесы Буасси "Le Babillard"; "Награжденное постоянство", комедия в пяти действиях — переделка из "L''amante amant" Кампистрона и "Щепетильник", комедия в одном действии — переделка французской пьесы "Boutique de bijoutier", переведенной с английского.

Все эти пьесы снабжены более или менее пространными предисловиями и посвящениями: из них "Мот" посвящен Елагину, а "Щепетильник" другу автора — Ельчанинову, молодому писателю, имевшему также некоторое влияние на литературные опыты Лукина.

Три года спустя по выходе в свет первых сборников, напечатаны были еще две комедии, переделанные Лукиным с французского: "Тесть и Зять", комедия в трех действиях, вольный перевод с комедии Колле "Depuis et Deronnais" (СПб. 1768 г.), и "Разумной Вертопрах", комедия в трех действиях, вольный перевод с комедии Буасси "Le sage Etourdi" (СПб., 1768 г.), а в следующем году появилась его комедия в пяти действиях "Задумчивой", переложенная на российские нравы с комедии Реньяра "Le Distrait". Наконец, Лукину же приписывается вольный перевод комедии Мариво "La seconde surprise de l''amour" под названием "Вторично вкравшаяся любовь" (1773 г.) и драма "Благодеяние приобретает сердца", которая, однако, в каталогах Сопикова и Смирдина отмечена, как перевод с французского А. С. Шишкова.

Из перечисленных комедий Лукина многие тогда же появились на сцене придворного театра и, по свидетельству современников, были "изрядно принимаемы" и "аплодированы очень много", а в "Записках" С. П. Порошина, под 19 января 1765 г., отмечено даже, что после представления "Мота" "изволил Его Высочество (в. кн. Павел Петрович) автора призывать к себе в ложу; пожаловал его к руке и хвалил за труд"... Поощренный таким лестным вниманием, Лукин в августе и сентябре того же года последовательно поднес вел. князю (вероятно, не без содействия своего мецената Елагина) два тома своего собрания "Сочинений и переводов". Но если, с одной стороны, вел. князь и публика придворного театра благосклонно относились к комедиям Лукина, то, с другой стороны, современная литературная критика встретила их самым враждебным образом.

Уже в предисловиях к своим первым печатным трудам Лукин говорит о своих хулителях и злоязычниках, которых было, по-видимому, очень много; к их числу принадлежали: и Фонвизин, известный писатель и сослуживец Лукина, и представитель ложного классицизма Сумароков, который судя по словам Порошина, не переносил даже упоминания о Лукине, и в особенности издатели сатирических журналов, во главе с Новиковым.

Впрочем, литературная критика Екатерининских времен, не шедшая, в большинстве случаев, дальше сатиры "на лицо" и разбора отдельных слов и выражений, не могла дать правильной оценки комедий Лукина и ограничивалась почти исключительно грубой бранью, сплетнями и мелочными нападками на язык и орфографию его сочинений.

В особенности же сатирические журналы 1769—1770 г. не могли простить ему непочтительное отношение к "славным русским сочинениям", под которыми понимались, конечно, творения "Российского Вольтера" — Сумарокова.

Целый ряд сатирических органов ("Трутень", "Смесь", "Адская Почта", "Всякая Всячина", даже невинный журнал "Полезное с приятным") обрушился за это на Лукина.

Его изображали глупцом, льстецом, напыщенной бездарностью; пародировали его слог и действительно несколько странный язык; смеялись над его обращениями в предисловиях к "благосклонным читателям"; не щадили даже личной жизни бывшего "игрока", "старого копеиста", ставшего переводчиком.

Главной причиной всех этих грубых, бранчивых, а иногда и непристойных насмешек была действительно смелая для своего времени попытка Лукина подвергнуть критике господствовавшее в литературе ложноклассическое направление.

Он восставал против рабского подражания французским образцам; в то время, когда пальма первенства в комедии и трагедии безусловно присуждалась Сумарокову, он позволял себе думать о его литературных сокровищах иначе, "и его мнения о современной ему комедии, говорит Пыпин, дают нам возможность видеть в нем более рассудительного человека, чем представляли его противники". В длинных предисловиях к своим комедиям Лукин, между прочим, развивает свои литературные понятия.

Здесь верно отмечен им главный недостаток современной ему комедии — отсутствие русской жизни в самой сущности комедии, — изображение вещей, "не наше поведение знаменующих"; для русской комедии он требовал русского содержания и народного языка и надеялся, что придет пора, когда произведения Сумарокова "прилежнее рассмотрятся", а комедия из рабски подражательной станет истинной воспитательницей нравов и строго национальной.

В своих собственных драматических переделках он поэтому останавливался исключительно на явлениях знакомых и свойственных русской жизни; иностранные имена заменял русскими; старался писать разговорным языком (критика осуждала его за "новые выражения"), держась того мнения, что "надлежит в русском быть чему ни есть русскому", он в одну из своих комедий ("Щепетильник") ввел даже два лишние против оригинальной пьесы лица, двух простых русских работников, и заставил их объясняться костромским говором, но дальше этого он пойти не мог; во всем остальном его комедии не возвышались над общим уровнем других переводных комедий Екатерининской эпохи. "Недостаток дарования мешал ему приложить свои теоретические понятия к делу; у него было только предчувствие того, что это возможно и как возможно"... В этом понимании главных недостатков современной ему литературы и заключается главное литературное значение Лукина; произведения его, как не отмеченные печатью таланта, скоро были забыты, а сам он за свои новшества у современников прослыл за "хулителя славных сочинений". "Литература — говорит Пыпин — не вдруг могла произвести жизненные типы фонвизинских комедий; для этого она должна была сначала пройти низшие классы своей школы, и характер этих классов мы видим в тех литературных понятиях и нравах, какие представляют нам Лукин и его противники". В настоящее время Лукин может рассматриваться не только, как предшественник Фонвизина, но даже как предвестник так называемой "натуральной школы". Интересно отметить и то, что со своей проповедью обращения к народности Лукин выступил в то время, когда еще в полной силе господствовало высокомерное презрение к "подлому" народу, и горячо приветствовал основание народного театра (в 1765 г.), от которого ожидал большой пользы не только для народа, по и для самой литературы.

А. Н. Пыпин, статья о Лукине в издании его сочинений и переводов под редакцией П. А. Ефремова, СПб., 1868 г.; здесь же помещен и указатель статей и заметок о нем, стр. 504—509. — Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, полутом 35, стр. 99, 91. {Половцов} Лукин, Владимир Игнатьевич — драматург, предшественник Фонвизина, подготовивший комедиями обличительного характера появление "Недоросля". Биографические сведения о Л. очень скудны.

Известно, что он род. в 1737 г., был в военной службе, потом состоял секретарем при кабинет-министре И. П. Елагине, с 1774 г. числился в главной дворцовой канцелярии, а в 1794 г. умер, в чине ДСС. Литературную деятельность Л. начал под покровительством Елагина, поощрявшего литературные занятия своих подчиненных.

Первым литературным произведением Л. был перевод, совместно с Елагиным, порнографического романа "Приключения маркиза Г. (Глаголь), или жизнь благородного человека, оставившего свет" (1756—1765), пользовавшегося в свое время огромной популярностью.

Затем Л. принялся переводить, сочинять и переделывать комедии, из которых наиболее известны: "Менехмы или близнецы" (1763), "Ревнивый из заблуждения выведенный" (1764), "Мот, любовью исправленный" (1765), "Пустомеля", "Щепетильник", "Вертопрах" (1768) и др. Все комедии Л., за исключением "Мота, любовью исправленного" — переводы с французского; они не возвышаются над уровнем посредственности и вскоре были забыты, хотя сначала и пользовались успехом, несмотря на беспрестанные нападки сатирических журналов с Новиковским "Трутнем" во главе. Полемике с ними Л., по-видимому, более обязан своей известностью, нежели самым сочинениям своим. Л. обвиняли в том, что он не хвалит "славных русских сочинителей", даже самого "Российского Вольтера" Сумарокова, и находили дурным то, что было самое оригинальное в его творчестве, — "новые выражения", стремление к самостоятельности, к простоте русской речи и т. д. В последнем отношении Л. может считаться не только предшественником Фонвизина — который, как к сопернику, относился к нему неприязненно, несмотря на огромную разницу их дарований, — но даже предтечей так называемой "натуральной школы". Являясь в тогдашней подражательной литературе ревнителем народности, Л. требовал от комедии русского содержания и понимал ложность направления, принятого русской драмой.

Он верил, что придет пора, когда писания Сумарокова "прилежнее рассмотрятся", а комедия из грубо-чувственной и шаблонной станет воспитательницей нравов и строго национальной.

Он первый приветствовал появление народного театра в СПб., на Пасхе 1765 г., видя в нем благотворное и полезное занятие для простого, необразованного человека. "Сия народная потеха, — писал Л к своему другу Ельчанинову, — может произвесть у нас не только зрителей, но со временем и писцов (т. е. писателей для театра), которые сперва хотя и неудачны будут, но впоследствии исправятся", — мысли весьма замечательные для того времени, когда "в литературных понятиях господствовала натянутая и безжизненная чопорность, а в жизни — презрение к народу" (см. предисл.

А. Н. Пыпина к "Сочинениям и переводам В. И. Лукина и Б. Е. Ельчанинова", изд. П. А. Ефремова, СПб. 1868). Б. Н. и В. Д. {Брокгауз} Лукин, Владимир Игнатьевич драматический писатель, действительный статский советник, р. 8 июля 1737, † 9 июля 1791 г. {Половцов} Лукин, Владимир Игнатьевич [1737—1794] — драматург екатерининской эпохи, предшественник Фонвизина в области бытовой комедии, сторонник национализма и реализма в литературе.

Род. в мелкопоместной семье. Начал службу простым копиистом Сената [1752—1754], затем был военным, в Семилетнюю войну побывал за границей.

С 1765 пользовался покровительством кабинет-министра И. П. Елагина, при котором был секретарем; известен их совместный перевод популярного в XVIII в. романа "Приключение маркиза Г.". Л. написал ряд комедий-переделок с французского и оригинальную комедию "Мот, любовью исправленный" [1765]. Комедии Л. представляют собой переход от простых заимствований к самобытной комедии.

Допуская для драматического писателя необходимость заимствования, Л. требовал от автора "склонения на наши обычаи" и горячо восставал против комедий Сумарокова за отсутствие в них связи с русской жизнью.

По своим теоретическим взглядам Л. — выдающийся критик данной эпохи (см. " Критика"), понимавший важность преобразования театра.

Лукину были чужды эстетические каноны "высокого" придворного классицизма.

Он требовал национальных сюжетов, введения новых демократических персонажей, наделенных достоинствами и здравым смыслом, сочувствия крепостному крестьянину.

Отвлеченность аристократической классической комедии сменяется у Лукина слабыми пока еще проблесками классовой оппозиции, либерализмом, отражением определяющейся экономической борьбы (ср. "Щепетильник" Лукина).

Восставая против условностей классицизма и стремясь к "народности", Лукин защищал внешние элементы спектакля, ратовал за устранение при переделках черт чуждого быта, за введение русских имен, народных оборотов русской речи. До того, что содержание комедии дается жизнью общества, а не измышляется искусственно, Лукин не дошел. На практике Лукин зачастую во власти старых приемов письма.

В этом смысле творчество Л. противоречиво: с одной стороны, он испытывает несомненное воздействие буржуазной "слезливой драмы", и пьесы его изобилуют жалостными персонажами, с другой стороны, они все же не лишены схематизма.

Действующие лица — носители той или иной человеческой черты, аллегорически выражающейся в их именах.

Л. считал театр трибуной, стремился принести "пользу общественную", отсюда дидактизм, повлекший за собой ослабление динамики его пьес. Комедии Л. "Мот" и "Пустомеля" имели сценический успех. За свои нововведения Л. подвергся резким нападкам сатирических журналов.

Л. первый приветствовал открытие низового театра в Петербурге в 1765, где играли любители — мастеровые, фабричные, наборщики и т. д. Библиография: I. Сочин. и переводы, 2 чч., СПб, 1765; Сочин. и перев. В. И. Лукина и Б. Е. Ельчанинова, ред. П. А. Ефремова, вступ. ст. А. Н. Пыпина, изд. И. И. Глазунова, СПб, 1868. II. Солнцев В. Ф., "Всякая всячина", "Спектатор", К истории русской сатирической журналистики XVIII в., 1892; Б. В., В. И. Лукин, "Ежегодник ими. театров", 1893—1894; Иванов Ив., История русской критики, часть 1, СПб, 1896; Тихонравов Н. С., Сочин., т. III, ч. 2, М., 1898; Варнеке Б. В., История русского театра, ч. 1, Казань, 1908; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, Москва, 1929; Всеволодский-Гернгросс B. П., История русского театра, т. II, М., 1929. III. Геннади Г?., Справочный словарь о русских писателях и ученых, т. II, Берлин, 1880; Mезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX столетие включительно, часть 2, СПб, 1902; Венгеров C. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917. Т. Берхен-Глаголева. {Лит. энц.}