Лебедь Дмитрий Захарович
Лебедь Д. З. (1893—1937; автобиография). — Родился в 1893 г., 11 января.
Родители мои — крестьяне Екатеринославской губ., Новомосковского уезда, деревни Николаевки.
Через год после моего появления на свет отец уходит из деревни и поступает на завод в качестве чернорабочего.
В 12 лет я впервые вступаю в обращение как объект для прибавочной ценности: в компании с такими же малышами поступаю на пристань складывать дрова в сажени, в то время по капризу случая я схожусь с ровесником, два брата которого — анархисты.
Постоянное пребывание возле взрослых революционеров прививает нам любопытство, и ради него мы подражаем взрослым.
Так, один раз Василий ворует револьвер у брата, и мы собираемся на "экс" у владельца винного магазина, но взрослые узнают, и наше предприятие не удается.
В другой раз нам дают прокламации, мы идем на пристань и разбрасываем их, вдруг увидели полицейского и давай бежать; хотя он и не мог заметить нашей крамольной работы, но мы всюду рассказывали, что нас ловили, и этим становились, по крайней мере в своих глазах, героями.
Параллельно этому я таскал доски с пристани, очевидно думая, что и листовки, и воровство досок одинаково подрывают устои капитализма.
В 1905 г. поступил в Нижне-Днепровске в 2-классное железнодорожное училище при станции Нижне-Днепровск.
Учился до 1908 г. В этом году умер отец, и мне предложили старшие бросить учиться и пойти работать.
Поступаю на завод штампования в Нижне-Днепровске.
Летом этого же года В. Хлебодаров (бывш. меньшевик) вводит меня в кружок самообразования, организованный под фирмой "Вестника Знания". Во главе кружка был студент Анисимов — эсэр, известный террорист.
Он настаивает, чтобы кружок занимался по политической экономии, большинство его членов не соглашается, и кружок распался.
Часть, в том числе и я, создали новый, пригласив Анисимова.
Всю зиму он занимался с кружком, читая лекции по различным вопросам социально-политического значения.
В конце года я поступаю в депо Екатериносл. жел. дор. в качестве обтирщика паровозов.
Здесь знакомлюсь с Гончаренко (как после узнал — с.-д.), который меня и Хлебодарова вводит в новый кружок, состоявший из рабочих.
В 1909 г. я знакомлюсь с Андроновым, слесарем с.-д. (большевик, ныне работает на Екатериносл. жел. дор. в качестве инспектора труда). Он меня рекомендует в Заднепровскую группу, на первом ее заседании я узнаю, что надо платить членский взнос в размере 1/2%; хотя жалование мое и скудное (45 коп. в день), но я подчиняюсь.
В конце 1909 г. и в 1910 г. я перехожу из одного кружка в другой.
Впечатления детства, особенно 1905—06 годов, всколыхнули мою душу и вызвали с силой тогда еще не совсем осознанные стремления готовить себя к борьбе.
Хотя кружки заднепровской организации и именовались с.-д., но я-то себя считал еще не готовым назваться сознательным последователем этой партии.
Я считал себя сознательным рабочим.
Но уже к концу 1910 года в лесу близ Днепра было устроено первое организационное собрание нескольких человек рабочих во главе с интеллигентом Григорием (его кличка; фамилии и теперь не знаю) и бывшим членом 3-й Государств.
Думы Кузнецовым (после оказавшимся в меньшевистском лагере).
На этом собрании Григорий и Кузнецов настояли, чтобы наша группа называлась с.-д., с чем большинство согласилось. 1910 и 1911 годы я непрерывно пребываю в кружках, но уже не только в качестве слушателя, а и практического работника.
Мне дают различные поручения вроде патрульных обязанностей, перевозки шрифта, печатания листовок и т. п. В эти годы я знакомлюсь со своим первым духовным воспитателем, Беспаловым.
Тогда он был полон энтузиазма, энергии и революционной бодрости; он был любимцем рабочих.
Бесчисленное количество кружков он посещал еженедельно; я был всегда исполнителем его поручений.
В первом кружке, куда вошел ряд рабочих, среди них и Новиков, рабочий-большевик Екатеринослава, я, под руководством Беспалова, должен был читать первый доклад о классовой борьбе.
Помню, как всю ночь он меня муштровал и в конце концов сказал: "Из тебя выйдет плохой пропагандист, а все же выйдет". В 1912 г. я вовлекаюсь в массовую работу.
Повсеместное оживление рабочего движения — Ленские события — нашло отклик в толщах рабочего класса; он стал как бы пороховницей.
Мы лихорадочно работаем над тем, чтобы искры были наиболее зажигающими.
Непрерывная массовая организация забастовок, оживленная работа кружков — все это поглощало нас, молодых, полных веры, хотя и с малым опытом и знанием в работе.
В это время я сталкиваюсь с Носенко, державшим связь с ЦК партии (большевиков) в Екатеринославе, с Драчевым и рядом других интеллигентов-партийцев.
Осенью 1912 г. наша организация готовится к выборной кампании в Государственную Думу. В Заднепровье меня избирают в организационное бюро по проведению кампании.
Вскоре я знакомлюсь с Г. И. Петровским, намеченным тогда кандидатом от большевистской организации в 4-ю Госуд. Думу. Оживление в наших рядах и в рабочих массах вызвало оживление и в недрах охранки.
Стоило огромных усилий уберечь нашего кандидата.
Каплю своего участия должен был приложить и я в этом деле. Кампания была окончена благополучно, депутат избран, и мы крепко связываемся с Петровским.
До его ареста он не терял связи с заднепровцами.
В этом же году я перевожусь в Нижнеднепровские вагонные мастерские.
Здесь, совместно с Андроновым, Медведевым (старым большевиком, ныне умершим) и Сторублем, украинским с.-д., организуем инициативную группу по работе среди масс; мне поручается работа среди рабочей молодежи и связь с редакцией газеты "Правда". К концу года меня переводят в никелировочную мастерскую, где в течение 3-х лет я и работал, приобретя специальность никелировщика.
Позже был переведен в слесаря.
В 1913 г. заднепровская организация становится центром всей партийной массовой работы Екатеринослава.
В городе, вследствие частых провалов, организация работает менее оживленно.
В мастерских совместно с П. Воронцовым (бывший член областкома донецкой организации, погибший на фронте) была организована 1-я группа из молодежи.
В нее вошли Воронцов, Булат, Суханов, Живодер и ряд др. На первом заседании мною была прочтена первая лекция.
Выразилась она в чтении и комментировании брошюры А. Бебеля "Студенчество и социализм". Через два-три месяца группа молодежи была вовлечена в партийную работу.
Как раз к этому времени в нашу организацию входит, по рекомендации Петровского, Скворчевский — один из старой школы марксистов, педагог; он берет на себя воспитание молодежи, и я вовлекаю их в практическую работу.
Необходимо указать на огромнейшую пользу, которую принес Скворчевский екатеринославской организации.
Имея недюжинные способности педагога и большое марксистское развитие и образование, он в течение 3-х лет пропустил в Заднепровье через партшколу, т. е. высшие и низшие кружки, до сотни человек.
Из первого кружка молодежи вышло несколько способных работников: Булат (был членом екатеринославского Губкома и председатель Дорпрофсожа Екатериносл. жел. дор., а теперь член ЦК Украины и зам. пред. СНК), Живодер (был красным офицером, умер на фронте), А. Суханов (управдел ЦК, а теперь секретарь окружн. комитета партии) и некоторые др. Благодаря тесной связи с Петровским наша организация никогда не чувствовала недостатка в опытных руководителях партработой.
Когда в Екатеринославе усилилось среди рабочих забастовочное настроение, большинство из практических работников организации устремило свое внимание на работу в массах.
Кружковая работа отходит на второй план, и в это время впервые чувствуется, как наши руководители Носенко, Драчев отходят от организации, не желая участвовать в массовой работе.
Но к нам из Питера приезжает ряд так называемых партийцев-профессионалов.
В начале 1914 г. приезжал Н. Н. Глебов (Авилов — первый наркомпочтель), но благодаря преследованию охранки вынужден был уехать.
После приехал Шмидт (нынешний наркомтруда), он с головой уходит в работу организации.
Для руководства работой и выполнения конспиративных заданий создается "исполнительная комиссия" из Шмидта, Воронцова и меня. Издается ряд листовок и готовится своя газета.
К этой работе привлечены из кружка молодежи Суханов и Булат. 1914 г. (до объявления войны) проходит в усиленной массовой работе.
Исполнительная комиссия связывается с группами Екатеринослава и Каменского, устраивает ряд совместных заседаний, проводит массовки, руководит забастовками на отдельных предприятиях.
В это время, посланный заднепровской организацией на екатеринославскую конференцию в Каменское, я знакомлюсь с Власенковым (зам. ВСНХ Украины), с Авериным (бывш. пред. Губисполкома Одессы), Вронским и рядом других видных работников екатеринославской организации.
За несколько дней до официального объявления войны наша организация на объединенном с украинскими с.-д. собрании определяет свое отношение к войне: была вынесена резолюция в духе Циммервальдских постановлений.
Эта же резолюция, дополненная и измененная позже, уже в начале войны, выносится на обширном собрании совместно с депутатом Гос. Думы Г. И. Петровским (при аресте его резолюция была найдена и после оглашена с трибуны Гос. Думы как образец "большевистской измены"). Условия работы на заводах ухудшаются, предприниматели налегают в своей погоне за наживой прибылей от войны. Рабочие Каменского, Брянского заводов и в Заднепровье — Шодуара, Гантке и др. — усиленно говорят о забастовке, наша организация ставит в порядок дня своей работы всеобщую забастовку, в течение месяца с лишним ведется подготовительная работа.
На некоторых предприятиях забастовка объявляется, но усилиями полицейских властей она прекращается.
В 1915 г. на одном из заседаний исполнительной комиссии заднепровской организации выносится постановление бросить наши силы для работы в больничные кассы, кооперативы и др. общественные организации, для противопоставления засевшим там меньшевикам.
По постановлению комиссии меня посылают в Нижнеднепровское Культурное Общество.
Члены этого общества, рабочие, меня избирают тов. председателя общества, в это же время я иду работать и в кооператив Мануиловки.
Здесь мы объединяемся для совместной работы среди крестьян с украинскими с.-д. В конце года исполнительная комиссия меняет свой состав, в нее вошел Власенков, перешедший работать в вагонные мастерские, и в то же время к нам приезжает Квиринг, бывш. секретарь ЦККП(б)У; последний идет работать в больничную кассу. В 1916 г., несмотря на правительственное постановление об освобождении от военной службы и мобилизации железнодорожников, меня арестовывают и берут на военную службу.
Из сарая-карцера в Ново-Московске я бежал и только через два месяца с помощью одного эссэра, писаря военного начальника Ново-Московска, я был послан в 228-й полк, стоявший в Екатеринославе.
Пробыл в нем всего три месяца.
По болезни ухожу и поступаю в нижнеднепровские вагонные мастерские.
В ноябре месяце 1916 г. в мастерских нашей организацией организована забастовка.
Вопреки постановлению комитета я выступаю на первом собрании, где, увлекшись, говорю о войне, о ее вреде и об экономических требованиях рабочих.
Забастовка была задавлена, часть ее руководителей выгнали, в том числе и всех членов первого кружка молодежи.
Меня всячески стали притеснять административными мерами.
В январе 1917 г. меня арестовывают и сажают в екатериносл. тюрьму.
Прокурором предъявлено обвинение по 102 ст. за принадлежность к с.-д. партии.
Арест был произведен по доносу провокатора Стеркина, работавшего в нашей организации и присланного, как узнали после, из Питера специально для ликвидации заднепровской большевистской организации.
В это время со мной была арестована группа в 23 человека, в том числе и недавно приехавшая из Франции С. И. Гопнер. 3 марта 1917 г. я был освобожден и на первом же собрании рабочих вагонных мастерских избран в екатериносл. совет раб. деп. Отсюда меня избрали в губисполком, последний назначил губернским комиссаром милиции.
Совместно с Носенко мы арестовали охранные отделения, мне первому удалось выяснить провокаторов в нашей организации.
Среди них были Стеркин, Вереичов, Моисеев — все рабочие (Вереичов — меньшевик).
Позже на Екатериносл. жел. дор. меня избирают тов. председат. исполнительн. комитета и председателем комитета большевистской организации Екатериносл. жел. дор. Во время наступления гайдамаков и немцев, совместно с управлением жел. дор., уезжаю вначале в Дебальцево, после в Саратов и затем в Москву.
Здесь, по предложению Г. И. Петровского, иду работать в Наркомвнудел редактором изданий "Вестника Наркомвнудела". Партийную работу веду по заданиям Московского комитета.
В 1918 г. по постановлению ЦК откомандировываюсь в Екатеринослав.
Вначале работаю в Наркомвнуделе Украины, потом работаю в Губкоме и Губисполкоме в качестве тов. председ.
Во время занятия Украины белыми я откомандировываюсь в распоряжение ЦК РКП, последний направляет меня во Владимир, где и работал до февраля 1920 г. Поставлением ЦК КПУ меня вновь направляют в его распоряжение; последний направляет в Екатеринослав.
Здесь Губком назначает редактором партийной газеты "Звезда" и заведующим Агитпросвета Дорполита Екатериносл. жел. дор., где и работал до ноября 1920 г. На 5-й Всеукраинской конференции в 21 г. был избран в ЦК КП(б)У, а последний избрал вторым секретарем.
На 11-м съезде партии был избран кандид. в ЦК РКП(б), то же и на 12-м. На 13-м съезде избран в члены ЦК РКП(б). В 1923 г. был избран председателем ЦКК Украины и наркомом РКИ. Кроме этого, принимал участие в военной работе и в борьбе с петлюровцами, белыми и бандитами; был один раз ранен. [В 1926—1930 заместитель наркома РКП СССР. В 1930—36 заместитель председателя СНК РСФСР. С 1924 член ЦКК, в 1926—30 член Президиума ЦКК, с 1930 член ЦК партии.
Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.] {Гранат}
