Квитка Григорий Феодорович

(Основьяненко)— более известный под именем Основьяненка, писатель на русском и на малорусском языке, род. 18 ноября 1778 г. в с. Основе, возле Харькова, — ныне оно даже вошло в черту города, ум. 8 августа 1843 г. Квитки — второстепенный казацкий род, живший в XVII в. сперва в полтавщине, где один из Квиток был гадяцким полковником, а затем переселившийся в харьковскую Украину, где Квитки тоже бывали полковниками разных слободских полков и связали свое имя с устроением Харькова.

Отец писателя, Федор Иванович, был человек состоятельный; он был женат на Марии Васильевой, урожденной Шидловской, из видного харьковского дворянского рода. Брат Ф. И. Квитки, Илья Иванович Квитка, тоже жил в Основе, отличался благочестием и занимался историей Малороссии; им составлены записки о слободских полках с начала их поселения до 1766 г., изданные в 1812 г. в Харькове и иногда приписываемые его племяннику, как более известному писателю, тогда как он был лишь их издателем.

Старший брат писателя, Андрей Федорович Квитка, был губернатором в Пскове, сенатором и тайным советником; впоследствии он около 25 лет сряду был харьковским губернским предводителем дворянства и жил в Основе, где устроил роскошную усадьбу; его богатство отчасти объясняется тем, что Гр. Ф. Квитка, ревнуя о чести своей фамилии и под влиянием родителей, отказался почти от всего следовавшего ему имения.

Григорий Федорович Квитка с первых дней был ребенком слабым и золотушным и по небрежности прислуги потерял было зрение; оно вернулось к нему, когда ему было 5 лет, во время поездки в соседний монастырь на богомоле, что уже с детства сделало Квитку очень набожным.

Такое настроение усилилось еще более, благодаря влиянию дяди Ильи и архимандрита Куряжского монастыря Наркиса, потом и жившего в доме Квиток на покое, и вообще знакомству с монахами, а может быть и под влиянием украинского философа идеалиста Гр. С. Сковороды, часто дом Квитки посещавшего.

Об учении Квитки мы почти не имеем сведений, но, по его словам, оно было неважное; кажется единственным учителем был какой-то монах Куряжевого монастыря; впрочем, большого образования в то время для дворянина и не требовалось.

Квитка же был болезненный, отчасти ленивый и беспечный мальчик, так что результаты учения были невелики, и своим образованием Квитка обязан был более самому себе, своей даровитости и восприимчивости; странно однако же, что Квитка не знал иностранных языков, даже французского.

С двенадцатилетнего возраста Квитка стал стремиться в монастырь, но родители уговорили его отложить это намерение и он продолжал жить в Основе, записанный, по практиковавшемуся в то время обычаю, в 1793 г. вахмистром в лейб-гвардии конный полк; в следующем году Квитка перечислился на службу в департамент герольдии, но к должности не являлся и в 1796 г. перешел снова в военную службу — сперва в Северский карабинерный, а в 1797 г. в Харьковский кирасирский полк в чине ротмистра; затем опять вышел в отставку капитаном и летом 1804 г., поступил, наконец, послушником в Куряжский монастырь, где пробыл, однако, всего около 10 месяцев, самым добросовестным образом исполняя за то возлагаемые на него обязанности, иногда очень тяжелые и неудобные.

Но монахом Квитка не сделался; весною 1805 г. возвратился он в Основу, где то предавался подвигам благочестия, то много веселился, занимался музыкой, участвовал в спектаклях, что ему особенно правилось, устраивал фейерверки, причем от взрыва пороха потерял один глаз. Развлечения не помешали ему, однако, быть сотрудником Каразина в деле основания Харьковского университета.

В 1806 г., во время созыва народного ополчения, Квитка снова поступил в военную службу — в милицию харьковской губернии, но через год вышел в отставку.

С 1807 г. Квитка уже не покидал Основы и Харькова (разве для краткосрочных поездок в Киев, Белгород, Тулу, Москву) и занялся преимущественно общественною и литературною деятельностью.

Он вел очень светский образ жизни, страстно увлекался театром, играл в любительских спектаклях и с 1812 г. сделался директором Харьковского театра — это звание он покинул в 1816 г. для иной деятельности.

В 1812 г. при ревностном содействии Квитки основано было харьковское благотворительное общество, которое в течение многих лет постоянно избирало его правителем дел, причем по его инициативе возник харьковский институт для благородных девиц, сперва как частное учебное заведете — деньги на его содержание собраны Квиткою же, который жертвовал немало и из собственных средств; им же позднее были собраны средства и на приобретение институтом собственного дома. В 1818 г. институт перешел в ведомство Императрицы Марии и для управления им установлен совет; членом его стал, конечно, и Квитка, который и вел его хозяйство, оставаясь в звании члена совета до 1821 г. Со службою по институту связана и женитьба Квитки на классной даме Анне Григорьеве Вульф. Квитка был очень счастлив в семейной жизни; его жена имела большое влияние и на литературную его деятельность, ей предварительно читал он все свои произведения, она была довольно тонким критиком, помогала Квитке знанием иностранных языков; ей, вероятно, обязан Квитка и некоторою идеализацией женских образов, которая вообще заметна в его произведениях.

Кроме института Квитка принимал участие в основании кадетского корпуса (открытого однако в Полтаве) и публичной библиотеки при Харьковском университете.

С 1817 по 1829 г., т. е. четыре трехлетия, Квитка служил по выборам харьковским уездным предводителем дворянства, с 1832 по 1840 г. харьковским совестным судьей, с 1840 г. председателем харьковской палаты уголовного суда; в этом звании он и скончался надворным советником и кавалером орденов Св. Анны 2-й ст. и Св. Владимира 4-й ст.; похоронен в Харькове на Холодной Горе, а рядом с ним и жена его, после его смерти жившая лишь памятью о нем и скончавшаяся в 1852 г. Как беллетрист Г. Ф. Квитка пользовался в свое время большою популярностью, даже считался знаменитым писателем; теперь русские сочинения Квитки имеют лишь историческое значение, но малорусские отчасти сохраняют и литературный интерес.

Как известно, все русские литературные направления, в начале являясь чисто подражательными, с течением времени русифицировались, т. е. авторы, сохраняя в своих произведениях формы, свойственные принятому ими за образец западно-европейскому направлению, старались вкладывать в них более русское содержание, что им иногда и удавалось, хотя все же не могла не чувствоваться и зависимость их от иностранных образцов.

Такова была и участь нашего сентиментализма.

Насажденный у нас Карамзиным и распространенный его неумелыми последователями, он слишком был похож на иностранный.

В начале XIX столетия наши беллетристы сентиментального направления старались более прежнего познакомиться с русским бытом и изображать его в своих произведениях, иногда даже с очень удовлетворительными результатами; но главные герои и героини все же написаны по старым сентиментальным образцам.

Таковы романы и повести Нарежного, среди которых встречаются места, интересные и теперь, если можно так выразиться, в этнографическом отношении; за ними шли: "Семейство Холмских" Бегичева, "Монастырка" и другие произведения А. Перовского (под псевдонимом Погорельского), "Дочь купца Жолобова" и другие произведения Ушакова; наиболее национальным изо всех этих второстепенных писателей является Квитка.

Но русскому сентиментализму не суждено было стать господствующим направлением в русской литературе: течение ее было обусловлено иными направлениями; сентиментализм, вместе с сочинениями Квитки, отступил у нас на второй план, и влияние Квитки на русскую литературу было слабое: за немногими и сравнительно неважными исключениями (вроде Гребенки) оно отразилось лишь на первых произведениях Гоголя, созданных именно во время его подчинения сентиментализму.

Иное значение имели малорусские сочинения Квитки.

До него малорусская изящная словесность не имела произведений, способных привлечь культурного читателя, заставить его посмотреть на нее, как на дело серьезное.

Талантливые сочинения Котляревского и его последователей скорее всего могли навести на мысль, что малорусский язык годен лишь на изображение смешного, а малорусская литература состоит специально из анекдотов.

Повести и драмы Квитки, написанные впервые не затейливым, а простым прозаическим и в то же время превосходным малорусским языком и доныне не устарелым, заинтересовывали читателей разнообразием сюжетов, не только комических, но и трогательных, и даже трагических; в них являлись не только карикатурные образы, но и живые люди с разнообразными, часто возвышенными чувствами, хотя бы и не вполне естественными, и не исключительно мужики, но и лица более культурных классов.

Сочинения Квитки сделали возможным появление, ломимо целого ряда произведений второстепенных писателей, стихотворений Шевченко (обратившегося к Квитке со знаменитым поэтическим посланием), в которых малорусский язык оказался вполне подходящим для выражения самых тонких душевных движений, а затем и сочинений И. Левицкого (Нечуя) и других современных малорусских беллетристов, художественно изображающих жизнь высших классов и без затруднения передающих суждения их о философских, экономических и иных вопросах, ныне их занимающих.

Таким образом значение Квитки в истории малорусской литературы очень велико.

Он заставил культурные классы малорусского общества смотреть на нее, как на дело серьезное, вполне достойное внимания образованного человека, а тем более уроженца Малороссии.

Такое значение сохраняют произведения Квитки и в настоящее время; и когда в 1861 г. в С.-Петербурге стал издаваться журнал на малорусском языке, ему было дано название "Основа" в честь родины Квитки, заимствовавшего у нее свой популярный псевдоним "Основьяненко"; впрочем, в названии журнала был отчасти и. символический смысл. Литературная деятельность Квитки началась — если не считать письмом в несколько строк в "Вестнике Европы" 1812 г. с приложением объявления об открывающемся в Слободско-украинской губернии благотворительном обществе — в 1816 г., когда при участии Квитки стал издаваться первый харьковский журнал "Украинский Вестник", выходивший до 1818 г. Здесь Квитка печатал статьи о харьковском благотворительном обществе и его институте, под своим именем (одна, приписываемая Квитке, статья о благотворительном обществе напечатана без подписи в "Сыне Отечества" 1815 г.) и бойкие фельетоны о харьковской общественной жизни, под псевдонимом Фалалея Повитухина, имевшие большой успех среди местных читателей;тогда же в "Харьковском Демокрите" печатал он стихотворения, довольно слабые, впрочем.

Сделавшясь предводителем дворянства, Квитка счел неудобным продолжать фельетонную деятельность и прекратил ее; но позже — в период времени с 1820 по 1822 гг. — снова вернулся к ней, только в петербургских журналах, а именно печатал в "Вестнике Европы" фельетоны под псевдонимами: Аверьян Любопытный, 1—19 А***, Шестериков, Город T (Квитка был тогда в Туле), Юноша Белого города (был в Белгороде), а в 1822 г. опять Фалалей Повитухин; в "Вестнике Европы" же печатал Квитка и малороссийские анекдоты фельетонного характера.

Совершенно закончил Квитка свою фельетонную деятельность, кажется, в 1824 г.; ему приписываются еще фельетоны "Званые гости" и "Мемуары Евстафия Мякушкина" в "Современнике" 1840 и 1841 года; конечно, для настоящего времени фельетоны Квитки совершенно утратили всякое значение.

Занятый служебными и общественными делами Квитка временно перестал работать для литературы, сохраняя однако дружественные отношения с ее представителями, как харьковскими (Вернет, Артемовский-Гулак, Срезневский), так и столичными (Жуковский); близок он был и с знаменитым актером Щепкиным.

Всегдашняя страсть к театру внушила Квитке желание работ для сцены, и в 1827 г. написана была комедия "Приезжий из столицы или суматоха в уездном городе", тогда не напечатанная (напечатана в 1840 г. в журнале "Репертуар" с заметкой: писано в 1827 г.), но многими прочитанная в рукописи.

Представляя слабый интерес сама по себе, комедия эта имеет историко-литературное значение, вследствие сильного сходства с "Ревизором" Гоголя, почему невольно является мнение, что один из авторов подражал другому.

Имея официальные указания, что комедия Квитки была представлена в цензуру в 1828 г., нет оснований сомневаться, что она действительно написана в 1827 г.; напечатана она еще при жизни Квитки, с его согласия, а правдивость Квитки вообще никем и никогда не заподозривалась; следовательно невозможно допустить, чтобы он заимствовал сюжеты комедии у Гоголя; наконец в таком подражании нет психологической правды: в 1836 г., когда появился "Ревизор", Квитка уже был известным писателем.

Вероятно, оба писателя, увидевшие в случае мнимого ревизорства, вообще довольно обычном на Руси, удобный сюжет для комедии, обрабатывали его независимо друг от друга, и появившееся в результате сходство объясняется единством сюжета, однообразием общества, в котором происходит действие комедий и, наконец, случайными совпадениями.

Но нельзя все-таки не заметить, что сходство и в сюжете обеих комедий, и особенно в деталях столь значительно, что случайность его представляется почти неправдоподобною; и очень может быть, что Гоголь подражал Квитке, с комедией которого познакомился хотя и в устной, но обстоятельной передаче (чего Гоголь и не отрицал); согласить с этим переданное Аксаковым сообщение Гоголя, что сюжет для "Ревизора" указан ему Пушкиным, можно предположением, что от Пушкина он получил первоначальное указание относительно возможности создать комедию на этот сюжет. К такому решению пришел и лучший биограф Квитки и приятель Гоголя, Г. П. Данилевский.

Конечно, относительно художественности изображения между комедиями Гоголя и Квитки не может быть и сравнения.

Вслед за "Приезжим из столицы" написана была Квиткою еще комедия из провинциальной жизни "Дворянские выборы", в двух частях (M. 1829 и 1830 г.), где явно влияние "Ябеды" Капниста и действующие лица называются Кожедраловыми, Выжималовыми, и т. п.; возможно, что появление этой комедии имеет отношение к оставлению Квиткою звания предводителя дворянства (именно в 1829 г.). За "Дворянскими выборами" следовали на русском языке: "Турецкая шаль" (затерялась), "Шельменко-волостной писарь", "Странница или Сомнамбула" (она же "Ясновидящая", тоже затерявшаяся, но сюжет известен, ибо из нее заимствован сюжет повести "Маргарита Прокофьевна") из рассказа Квитки того же названия и водевиль "Мертвец-шалун" (как нам кажется, — перевод с польского).

Все это теперь уже забыто, иное и для своего времени было неважно; исключение составляет лишь комедия "Шельменко — деньщик" (напечатана в 1840 г. и представляет собою переделку из повести Квитки "Украинские дипломаты"); хотя тоже довольно неправдоподобная по сюжету и полная шаржа, она написана очень бойко, остроумным слогом и дает талантливым актерам немало благодарных положений, почему и держится на сцене; в свое же время она чрезвычайно нравилась публике.

Особенно живо изображен плутоватый денщик хохол Шельменко, созданный отчасти под влиянием французской комедии и очень напоминающий Фигаро (Бомарше) и вообще слуг плутов.

Обе комедии о Шельменке написаны на русском языке, но лица из простонародья говорят по-малорусски; раньше, в 1836 г. напечатана была Квиткою исключительно малорусская оперетка "Сватанье на Гончаривци" (Гончаривка, предместье Харькова, нередко является местом действия в сочинениях Квитки), тоже удерживающаяся на сцене, благодаря остроумному, хотя и не без карикатурности, изложению и, еще более, обилию вставленных песен; но в сущности — это вещь сентиментальная, сходная несколько с "Наталкою Полтавкой" Котляревского.

Другая малорусская оперетка Квитки "Бой-жинка" (напечатана лишь в 1893 г.) довольно неудачное подражание оперетке Котляревского же "Москаль чаривник"; третья "Покийник Опанас" хотя и шла на сцене, но еще не напечатана; четвертая "Купало на Ивана" затеряна.

Чтобы покончить с драматическими произведениями Квитки, назовем еще драму "Щира любовь", переделанную из его повести того же имени и впервые напечатанную уже после смерти автора; это первая драма на малорусском языке; сохранился план еще одной, малорусской комедии, которую задумывал Квитка.

Параллельно драматическим произведениям писал Квитка и повести на русском и малорусском языках; первою напечатана в "Телескопе" Надеждина в 1832 г. "Харьковская Ганнуся", но без имени автора, вместо которого подписался переводчик ее на русский язык, Погодин, значительно ее сокративший.

В харьковском альманахе "Утренняя Заря" на 1833 г. (X. 1834 г.) напечатана повесть "Солдатский потрет", в первый раз за подписью Основьяненко, указывающею на место рождения и постоянного пребывания автора — с. Основу; с этого времени под псевдонимом Основьяненко печатает Квитка все свои сочинения и псевдоним этот получает большую популярность.

Перечислить все повести Квитки не легко, ибо они разбросаны по различным периодическим и единовременным петербургским и харьковским изданиям, иногда составляющим библиографическую редкость.

Чаще всего печатал Квитка русские повести в "Отечественных Записках" Краевского и особенно в "Современнике" Плетнева; малорусские же издавал отдельно в Харькове.

Кажется, он писал все повести сперва по-малорусски, а затем уже сам переводил их на русский язык; иные сохранились на обоих языках, другие на одном из них. На малорусском языке сохранилось их 16: "Солдацкий партрет" с супликой до пана издателя в предисловии, "Маруся", "Мертвецкый велик-день", "Добре роби, добре и буде", "Конотопська видьма", "От тоби и скарб", "Козырь-дивка", "Сердешна Оксана", "Пархимова сниданьня с примиреньем", "На пушанньня-як завьязано", "Перекоты поле", "Пидбрехачь", "Божи диты", "Щира любовь", "Купованый разум", "Ганнуся и Малороссийская быль"; но некоторые из них есть и на русском языке. Только по-русски сохранились повести: "Украинские дипломаты", "Ложные понятия", "Ярмарка", "Фенюшка", "Герой очаковских времен", "Добрый пан", "Маргарита Прокофьевна", "Знакомые незнакомцы", "Ботфорт" (полагаем, что плохо разобранное название это повело к предположению о существовании рассказа Квитки "Готоропт", будто бы утраченного), "Знахар", "Рассказ", "Друзья", "Вояжеры", "12-й год в провинции", "Умные дети", "Бессрочный" и недавно найденная, без заглавия, напечатанная в "Киевской Старине" 1887 г. № 1; есть еще две не вполне оконченные: "Очки" и "Губернские сцены". Но и из этих повестей некоторые могли существовать на малорусском языке; "Щира любовь" и "Божи диты" напечатаны были только по-русски, а теперь нашлись и малорусские их оригиналы.

По содержанию большинство повестей Квитки заимствовано из народного быта; некоторые из них — обычные анекдоты о малороссах, в иных изображены малорусские поверья; но и те и другие заключают живое изображение народной малорусской обстановки; третьи, наконец, изображают несчастную женскую любовь, и это самые популярные, доставившие славу Основьяненке, хотя критика не без основания указывает на слишком сильную в них идеализацию народа; в особенности героини у Квитки возвышенны по чувствам до идеальности, а сюжеты повестей всегда несколько искусственны, может быть в зависимости от тогдашних условий.

Малорусские повести Квитки написаны были несколько раньше русских, сочинением которых он занялся потом, причем стал и деятельным сотрудником петербургских журналов; еще позднее написано было им два больших русских романа: "Пан Халявский" и "Жизнь и похождения Петра Степановича Столбикова" (сперва в напечатанных отрывках — Пустолюбова).

Первый из них всегда считался важнейшим произведением Квитки, но в сущности его главный интерес заключается в этнографическом элементе; в рассказе о жизни помещиков Халявских, о воспитании героя, его юности, занятиях, службе и пр. дано действительно художественное и разностороннее изображение малороссийской жизни в XVIII в., далеко оставляющее за собою подобные же изображения в романах Нарежного и иных современных Квитке писателей.

В другом романе изображено то же малороссийское общество, но уже во времена Квитки и у автора нет в отношении к нему прежней объективности, зато есть много шаржа, так что роман фельетонный; герой романа то идиот, то умный и благородный человек.

Критика указывала на сходство этого романа с очень популярным у нас тогда Жильблазом Лесажа, но оно мало заметно, разве в эпизодах, хотя отрицать вообще влияния на Квитку Лесажа нельзя, оно сказывается и в его фельетонах.

Затевал Квитка еще роман о Мировиче, составлял план, сделал выписки, но намерения не исполнил.

К беллетристическим произведениям Квитки в сущности можно причислить и исторические, даже иногда трудно установить между ними грань: "Предания о Гаркуше", "Основание Харькова", "Татарские набеги"; таковы же были, вероятно, и те сказки "Климка-злодей", "Украденный зуб" и "Ведьма", которые посланы были Квиткою Далю и затеряны, кроме последней, изданной в переводе Даля; таков же наконец и "Головатый", имеющий однако значение первоисточника, ибо знаменитый запорожский делец бывал в Основе и Квитка знал его лично. Специально исторический характер имеет лишь статья "Основание слободских полков" (во 2-м изд. О слободских полках), со вставленными актами, но и то написанная главным образом по сочинению И. И. Квитки.

Статья эта вместе с отдельными местами повестей "Татарские набеги" и "Основание Харькова" дает недурную картину слободской украины ХVІІ — ХVІІІ в.; к этой же группе можно отнесть "Город Харьков" и статьи об иных городах харьковской губернии (статья о Волчанске затеряна), "Историю театра в Харькове" и небольшой очерк "Украинцы"; написал Квитка краткую малороссийскую историю для простолюдинов на малорусском языке, но она не напечатана.

Квитка вообще желал писать для народа, но из этого ничего не вышло: краткая священная история тоже осталась в рукописи; беседы о спасений души утратились; краткий свод уголовных законов для народа, о чем Квитка мечтал, в последние годы, будучи судьею и видя, как ничтожны знания простолюдинов народа в этом отношении, не были, кажется, и начаты; напечатаны лишь "Листы до любезных земляков" нравственно-публицистического характера и рассказ о св. мученице царице Александре, последнее произведение Квитки (в журнале "Звездочка" в 1843 г.); если прибавить мелкие статьи, не подходящие ни под одну из предыдущих групп — "Украинское утро", "Торговля шерстью", о правописании малороссийского языка, о своих сочинениях, то этим исчерпываются все известные нам сочинения Квитки; приписывают ему еще составление жизнеописания преосв.

Иосафа Белогородского, но это произведение не его (может быть его дяди). Таким образом видим, что написано Квиткою было немало, и это немалое доставило ему при жизни большую известность, поставило его в ряд выдающихся русских писателей; но на наш взгляд ценны лишь малорусские повести.

В них видно и сильное чувство, сердечное отношение автора к сюжету, любовь к народу, отличный слог, художественное изложение, бойкий малорусский юмор; словом видно, что Квитка здесь у себя дома, тогда как в сочинениях на русском языке Квитка писал вяло, образы его бледны, слог тяжелый, остроумие натянутое, иногда вымученное, являющееся результатом следования обличительной тенденции, столь сильной в литературе того времени.

Квитка смотрит на себя, как на руководителя общества, мало понимая задачи русской литературы того времени, хочет быть моралистом, и это отравляет даже лучшие его повести; даже некоторые малорусские произведения Квитки испорчены этим дидактизмом.

Во всяком случае, впрочем, если Квитка писатель и второстепенный, то в ряду других таких же в 30-х годах ему принадлежало первое место. По наружности Квитка был среднего роста, худощав и некрасив; полное и круглое лицо его с выразительными чертами хотя и имело кроткое выражение, но было испорчено пятнами от ожога, левый глаз был всегда полузакрыт; он имел густые черные волосы, усы и бороду, по обычаю чиновников того времени, брил и носил небольшие бакенбарды.

С детства он был болезнен, но затем поправился и отличался хорошим здоровьем.

В молодости был большим щеголем, но затем одевался всегда очень скромно.

Ума Квитка был обширного и разностороннего, но не систематичного, мало развитого предшествующим общим образованием; в том обществе впрочем, где он жил, Квитка все же был одним из наиболее развитых людей. Таланты у него были самые разнообразные: он хорошо играл на флейте и на фортепьяно, сочинял духовные концерты, марши и кадрили, был прекрасным актером, интересно рассказывал и т. д., но как истый малоросс, он был несколько ленив, чрезвычайно любил природу, лунную ночь, цветы и пр., вообще был в душе большой эстетик.

В то же время известно как серьезно относился всегда Квитка к принимаемым на себя обязанностям, не щадя ни своих сил, ни средств; между тем он был человек очень небогатый.

Уступив брату для поддержания чести фамилии Квиток свою часть Основы, он сохранил лишь небольшое имение (50 душ и до 500 дес. земли) в змиевском уезде харьковской губернии при с. Гуляй-поль и в 1829 г. продал его за 40000 руб. асс.; между тем он был женат и притом он был человек общественный, гостеприимный, склонный к благотворительности; поэтому Квитка часто нуждался в средствах.

Литературные занятия приносили ему не много, главным образом покрывали приобретение журналов и книг. Отчасти недостаток средств мог быть причиною, почему Квитка променял почетное, но убыточное звание предводителя дворянства на платные должности.

Основу, да и вообще свою харьковщину, любил Квитка чрезвычайно; пишет он везде о ней с нескрываемой симпатией, да и не удивительно — он посвятил ей всю жизнь. Большой он поклонник и Малороссии, но в нем мало заметен тот украинский сепаратизм, который жил в то время в полтавских кружках;

Квитка гораздо терпимее иных малороссов.

Точно так же вся жизнь показывает в нем помещика-дворянина, гордого честью своим предков, и в тоже время его повести отличаются сильною симпатией к народу.

Квитка был идеальным семьянином; он и жена, можно сказать, жили друг для друга; детей у них не было, что придавало их жизни идеально-грустный оттенок, но они заботились о родственниках, которых очень любили, или о чужих детях. Как обыкновенно бывает, особенно в провинции, Квитка имел противников, которые между прочим, писали на него эпиграммы;

Квитка в свою очередь мстил врагам эпиграммами, но вообще был человек очень миролюбивый, беззлобный; к похвале и порицанию относился он, впрочем, очень чувствительно и строгая критика его произведений огорчала его очень сильно, хотя сам он относился к своим сочинениям довольно строго и верно указывал их недостатки.

Себялюбие заставляло его часто казаться сдержанным, даже скрытным, стесняться людей, которых он мало знал или в расположении которых к себе уверен не был; но с близкими людьми Квитка был очень прост и добродушен.

Вообще о нравственных качествах Квитки у всех знавших его сохранились наилучшие воспоминания.

Особенно интересно, что Квитка был, как говорится, человеком инициативы, всегда умел во время усмотреть, что надо сделать и, создав план, умел осуществить его на деле. Выдающеюся чертою его характера была его религиозность.

Еще в детстве он стремился в монастырь, юношей был послушником, всю жизнь искренно предавался делам благочестия и благотворительности и доводил свою религиозность до мистицизма.

И в его сочинениях идеальные лица всегда отличаются религиозностью, ищут в религии утешения в минуты горя, спасаются в монастырях и пр. Умирая Квитка, по удачному выражению проф. Срезневского, мог сознавать, что он честно служил Богу и отечеству.

Полного собрания сочинений Гр. Ф. Квитки-Основьяненки, к сожалению, нет; сам Квитка издал два раза (в 1834 и 1841 гг.) собрание малороссийских повестей, но не всех; малороссийские же повести изданы были в 1858 г. Кулишом, и тоже не все; в 1862 г. Кулиш издал и драматические произведения Квитки и опять не все. Новое и лучшее издание сочинений Квитки предпринято харьковским уездным земством после 100-лет-него юбилея дня рождения писателя, т. е. в 1878 г.; тогда харьковское земство устроило в Основе народную школу имени Квитки с преподаванием садоводства и огородничества; землю под школу пожертвовали родственники писателя, школа построена на средства земства и на частные пожертвования и собран был от частных же лиц небольшой капитал на издание сочинений Квитки, с тем, чтобы доход от их продажи шел в пользу школы; редакцию издания принял на себя проф. Потебня.

С 1887 по 1890 г. (о причинах замедления в издании см. "Киевская Старина", 1887 г., № 10, стр. 367) изданы были четыре тома, заключающие малорусские (в том числе еще нигде не напечатанные) и русские повести, исторические и публицистические статьи; затем издание остановилось, может быть временно за смертью проф. Потебни, и в него не вошли ни оба романа, ни драматические произведения, ни переписка Квитки.

Материала имеется еще на пять, на шесть томов, такого же размера, как выпущенные; особо будет приложена и обстоятельная биография Квитки.

После смерти Потебни, издание через несколько времени возобновилось и вышли томы 5-й и 6-й; в него должны будут войти и те произведения, которые напечатаны после смерти автора, или совсем не напечатаны, а таких много. О сочинениях Квитки в свое время писалось достаточно: его, как писателя, высоко ценил Белинский, как о малорусском писателе, о нем дали отзывы Бодянский, Костомаров, Мухин, Пыпин, А. Котляревский и др., но о личности Квитки сообщено сравнительно не многое.

Лучшею биографиею его остается напечатанная Гр. П. Данилевским в "Отечественных Записках" 1855 г. №№ 11 и 12 и изданная отдельно (СПб. 1856 г.) и снова перепечатанная с дополнениями в сборнике статей Данилевского "Украинская старина" (X, 1866 г.); 4-е издание ее в VI т. сочинений Данилевского.

Воспользовавшись всем, что до него написано о Квитке, хотя бы в провинциальных изданиях, Данилевский сам немало поработал в семейном архиве Квиток и других архивах, пользовался рассказами родных писателя и вообще лиц его знавших, напр. Костомарова, Даля, Афанасьева-Чужбинского и частью переписки Квитки, и составил действительно прекрасную биографию его, внес в нее целиком или в отрывках неизвестные или маю известные стихотворения Квитки, присоединил эпизод о печальной судьбе харьковской публичной библиотеки, письма Квитки к Плетневу, важные для знакомства с литературною деятельностью Квитки, письма к Квитке Загоскина, Даля и Гребенки и, наконец, перечень сочинений Квитки, напечатанных как при жизни автора, так и по смерти его или утраченных.

Не перечисляя того, что было еще писано о Квитке, и материалов для его биографии — все, напечатанное до 1883 г., указано в "Библиографическом показчике новой украинской литературы" M. Комарова, Рада, К. 1883 г. — заметим разве письма Квитки к Шевченке, напечатанные в журналах "Основа" 1861 г., № 7, "Русская Старина" 1879 г., № 1, и "Древняя и Новая Россия" 1879 г., № 4, и к Максимовичу, напечатанные в "Киевской Старине" 1883 г., № 6. Краткое воспоминание о Квитке в предисловии к 4-му изд. "Пана Халявского" (СПб., 1879 г.), где сообщено со слов Квитки о его знакомстве с Сковородою.

Затем важен анализ произведений Квитки, особенно малорусских, в "Очерках истории украинской литературы" Н. И. Петрова (К., 1884 г.). С оценкою значения Квитки Петровым не согласился рецензент его труда, проф. Дашкевич (Отчет о 29 присуждении наград гр. Уварова.

СПб., 1888 г.), доказывающий оригинальность повестей Квитки и слабую зависимость его от сентиментальных повестей Карамзина и его последователей и дающий некоторые параллели к сочинениям Квитки.

Далее отметим популярную брошюру А-ра — "Гр. Ф. Квитка" (К., 1885 г.), статью пр. Сумцова "Слободско-украинское дворянство в произведениях Г. Ф. Квитки" ("Киевская Старина" 1884 г., №6), и статью В. И. Науменка в "Чтениях Общества Нестора летописца", кн. 2, 1888 г., и статью Н. Шугурова "Илья Иванович Квитка" в "Киевской Старине" 1890 г., № 3. Пятидесятилетний юбилей со дня смерти Квитки снова оживил память о нем и "Киевская Старина" 1893 г., № 8, вся посвящена его памяти.

Здесь напечатаны статьи Науменка: "Биографический очерк Квитки" (с портретом его); Сумцова "Квитка, как этнограф" (автор придает ему в этом отношении большое значение);

Багалея, "Исторические повести и статьи Квитки" (указаны источники, коими Квитка пользовался);

Науменка, "Квитка, как малорусский писатель перед судом критики". В статью Науменка вставлено еще ненапечатанное окончание любопытной статьи Максимовича: "Трезвон о Квиткиной Марусе" (1861 г.), направленной в защиту Котляревского и Артемовского-Гулака от Кулиша, придававшего им в истории малорусской литературы лишь отрицательное значение, чрезмерно возвышая Квитку;

Глаголя "Памяти Квитки"; В. П-ко, "О могиле Квитки" (перепечатана из "Харьк. Ведомостей"), которая в жалком виде; "Шиблачки, або московьскому эпиграммы" напечатаны Квиткой в "Москве" 1883 г., № 120, и затем забытые, и Заметка — справка о сочинениях Квитки.

Затем в "Киевск.

Стар." за 1893 г. были напечатаны: в № 10 Бойжинка, оперетка Квитки и в №№ 11 и 12 письма его к Краевскому, и за 1894 г. № 2 заметка об одной народной песне, переделанной Квиткою, и в № 5 письма к нему Краевского.

А. Маркевич. {Половцов}