Кураев Андрей Вячеславович
(р. 15.02.1963) — спец. в обл. христ. филос.; канд. филос. наук, канд. богословия, проф. Род. в Москве.
Окончил филос. ф-т МГУ (1984), Моск. Дух. академию (1992). Канд. дисс. — "Философско-антропологическое истолкование православной концепции грехопадения" (1994). Канд. богословия — за кн. "Традиция.
Догмат. Обряд" (1995). Проф. Свято-Тихоновского Православного Богословского ин-та (с 1996). Полагает, что зап. об-во (включая Россию) переживает сейчас конец просвети-тельско-рационалистической эпохи. Рост оккультно-магических увлечений особенно ощутим в России, где за годы гос. атеизма была сокрушена традиция религ. мысли и религ. инстинкт начал проявлять себя в самых примитивных формах.
К. считает важным подчеркивать, что богословие есть модус присутствия рациональности в иррациональном мире религии.
Он убежден, что "абсурдность" и "антиномичность" христианства сильно преувеличены как его критиками, так и нек-рыми его проповедниками.
Вера не есть отказ от разума; вера — это личностная реакция человека на знание.
Там, где некая информация перестает быть ак-сиол. нейтральной, где она усилием воли с периферии сознания передвигается в центр жизни, где знанию разрешается влиять на судьбу — там действует вера. Поскольку же вера работает со знанием и с разумом, а не отвергает их и не противостоит им, К. настаивает на том, что "входя в храм, надо снимать шляпу, но не голову". Задача богословия в том, чтобы усилием мысли, призывом к дисциплинированной ответственности сдерживать мифотворческий инстинкт.
Свою работу К. понимает как работу "демифологизатора", к-рый полемизирует с мифами о православии.
Часть этих мифов родом из атеистич. пропаганды.
Часть — из мира протестантизма (поэтому значительная часть работ К. посвящена сопоставлению православия и протестантизма).
Часть псевдоправославных мифов рождается в среде приходского фольклора (см. "Оккультизм в православии"). Часть мифов о православии расходится из оккультных кружков (прежде всего — от теософов).
Хотя в богословии не все знание получается науч. путем, все же методы науч.-гуманит. работы в богословии и в сравнительном религиоведении вполне уместны.
Ссылки на "видения" и "махатм" не должны заменять работы с реальными текстами, включающей в себя их поиск, подбор и герменевтику.
Именно введение разума в мир мистических, сердечных переживаний понуждает проводить ясные границы между религ. течениями — поскольку разум всегда ищет большей отчетливости и ясности и этим своим стремлением преодолевает туманную неопределенность мистических ощущений.
Поэтому, с т. зр. К., именно синкретические и экуменические проекты "примирения религий" являются плодом нерассужда-ющей веры, в то время как православное богословие призывает к сознательной рефлексии над мистическим опытом и к такой работе разума, к-рая ищет фиксации даже оттенков обретенного и пережитого смысла.
К. считает, что для христ. богословия с самого его зарождения было естеств. развиваться в полемике, поэтому и сам придерживается острополемического стиля. Хотя Бог как высший предмет богословия непостижим и невыразим, богословское усилие в состоянии опознать формулы, слишком профанно говорящие о Боге и о человеке, и найти аргументы для отторжения слишком односторонних моделей (каковые в истории теологии обычно и получают именование "ересей"). Соч.: О вере и знании — без антиномий // ВФ. 1992. № 7; Традиция.
Догмат. Обряд. Клин, 1994; Мужчина и женщина в книге Бытия // Альфа и Омега. 1996. № 2/3 (9/10); Сатанизм для интеллигенции.
О Рерихах и православии.
Т.1. Религия без Бога. Т.2. Христианство без оккультизма.
М., 1997; Христианская философия и пантеизм.
М., 1997; Православие и право. Церковь в светском государстве.
М., 1997; Протестантам о Православии.
М., 1997; Наследие Христа.
Что не вошло в Евангелия? М., 1997; Вызов экуменизма.
М., 1997; Оккультизм в православии.
М., 1998; Раннее христианство и переселение душ. М., 1998 (2-е, доп. изд.); Если Бог есть любовь.
М., 1998 (2-е, доп. изд); Школьное богословие.
М., 1998 (2-е, доп. изд.); Догмат и ересь. Введение в мир богословия.
М., 1999.
