Кульнев Яков Петрович

— генерал-майор, убит. 20 июля 1812 г. Год рождения точно не известен; на основании различных источников указывается то 1763, 1764, то 1766 г. — Отец Я. П. Кульнева был Петр Васильевич Кульнев, небогатый дворянин; род. он в 1727 г., начал службу капралом в 1746 г., участвовал в Семилетней войне; во время военных действий в Польше и 1769 г. тяжело ранен под Камшем, и вышел в отставку; после 1775 г. служил городничим в г. Люцине, где умер в 1795 г. Жена П. В. Кульнева, мать героя, была рожденная Гребениц, немка по происхождению и католичка по вероисповеданию, умерла она в 1811 г. Кульнев женился на ней, по-видимому, во время заграничного похода и старший сын его, Павел, очевидно родившийся за границей, был даже крещен и воспитан в католичестве — П. П. Кульнев католиком и остался до самой смерти; в 1805 г. он был даже арестован по какому-то подозрению, но затем он оправдался и получил место плебана в Люцине; он умер в 1808 г. — Я. П. Кульнев вместе с братом Иваном отдан был в Сухопутный шляхетский корпус, откуда оба брата были выпущены, 18 февраля 1785 г., поручиками в Черниговский пехотный гголк; в том же году Я. П. Кульнев переведен был в С.-Петербургский драгунский полк и с ним отправился в турецкий поход; находясь при блокаде и сдаче Бендер, в 1789 г., Кульнев был замечен кн. Потемкиным.

Переведенный в Переяславский конно-егерский полк, Кульнев, в составе корпуса генерала Кнорринга, принимал участие в 1791 г. в делах под Ошмянами, под Лидой и в окрестностях Вильны.

Обратил особенное внимание на Кульнева и Суворов.

Кульнев, в свою очередь, питал к великому полководцу особенное благоговейное обожание.

Кульнев участвовал в делах под Кобрином 4 сентября, под Брест-Литовском, 8 сентября; 24 октября, при штурме Праги, одним из первых ворвался во вражеские укрепления; отличия в польском походе доставили Кульневу чины ротмистра и майора.

Затем наступил для Кульнева продолжительный период полного бездействия.

Полк его не попал в число тех войск, которые сражались под предводительством Суворова в Италии; не имея никаких связей, Кульнев не мог получить перевода в войска, участвовавшие в походе Суворова.

Не привелось Кульневу участвовать и в войне с французами в 1804—1805 г. Подробности жизни его за эти годы не известны — но, очевидно, в это именно время Кульнев выработал себе то уменье обращаться с солдатами, уменье понимать их и жить их интересами, которое в близком будущем дало ему громкую популярность в войсках и в течение каких-нибудь пяти лет его активной боевой жизни сделало имя его славным и громким по всей России.

Переведенный в Гродненский гусарский полк в чине подполковника, Кульнев принял участие в кампании 1807 г. 24 мая он сражался при Гутштадте, 25 — произвел чрезвычайно смелое и удачное нападение на две неприятельские колонны; 29 мая он участвовал в битве при Гейльсберге и 2 июня — в битве под Фридландом; во время одной из атак в этой битве Кульнев, со своим Гродненским полком, был совершенно окружен, плен казался неизбежным, но гродненцы пробились сквозь ряды неприятелей.

В письмах к брату Кульнев описывает эти свои действия; он не сообщает больших подробностей о себе; он говорит, что "в самом веществе война самая успешнейшая не что иное есть, как истребление рода человеческого и разорение жителей, на что без содрогания сердца нельзя взирать"; себя он называет постоянно Дон Кихотом и выражает уверенность, что ему не выйти из войны целым, "ибо не выходит у меня из головы поймать Бонапарта"; в другом письме он писал, что ничего не взял себе из добычи, а сжег то что ему досталось, потому что не желает ничего другого, как поймать Бонапарта.

Это Кульневу, конечно, не удалось; но его храбрость, решительность, энергия сделали его имя известным и уважаемым во всей армии. В феврале 1808 г. Кульнев состоял в армии, действовавшей против шведов в Финляндии.

С этого времени — он всегда начальствовал авангардом при наступлении и арьергардом при отступлении.

Первым его подвигом было упорное, продолжительное преследование отряда Адлеркрейца.

Двигаться приходилось в местности чрезвычайно пересеченной, среди глубоких снегов и при морозах, достигавших 25°; шведскому отряду трудности были до известной степени облегчены не только большим знанием местности, но и содействием жителей; русский же отряд встречал только затруднения; тем не менее Кульнев не отставал от неприятеля ни на шаг и в ряде мелких стычек постояно одерживал верх; сам он был постоянно впереди.

В исходе марта отряд Кульнева достиг Гампе-Карлеби и поступил тут под начальство Тучкова I. 1, 4 и 6 апреля — у Калаиоки, Пихаиоки и Сигаиоки — Кульнев имел схватки с арьергардом неприятеля; все они одинаково отмечены были храбростью Кульнева и его отряда, но последняя окончилась неудачей: Кульнев наткнулся на отряд шведов, значительно превышавший численностью русских, и принужден был отступить с довольно значительными потерями.

Глубоко огорченный тем, что своей неосмотрительностью навлек первую неудачу для русского оружия, Кульиев искал смерти, кидаясь в опаснейшие места; он уцелел, однако, а поведение его было таково, что Тучков ему именно поручил арьергард своего отряда, когда пришлось отступать обратно к Гампе-Карлеби, когда, после дела под Сигаиоки, 15 апреля был разбит еще отряд Булатова.

В июне возобновились военные действия, прекращенные вскрытием рек в конце апреля.

После нескольких стычек около Ланпо, русские войска снова принуждены были отступать и опять арьергардом командовал Кульнев; это отступление было еще труднее, чем прежние, потому что народная война была в полном разгаре; русские солдаты нуждались во всем; Кульнев своей бодростью и уменьем обращаться с солдатами много способствовал тому, что отряд и не потерял своей боевой силы. 19 августа ген. Каменский, принявший общее начальство над передовыми войсками, по требовании главнокомандующего, Буксгевдена, двинулся на шведские позиции.

В этот день Кульнев имел две удачные стычки, а 20-го разыгралось Куортанское сражение.

Бой продолжался целый день, и остался безрезультатным; наступление ночи прекратило битву, Каменский, обдумывая результаты дня, готовился уже приказать к утру отступление, когда вдруг явился к нему Кульнев и сообщил, что шведы отступают уже: всегда последний отходя ко сну, Кульнев ночью объезжал нашу цепь и по неясным признакам, которые он уловил привычным глазом и ухом, он понял, что неприятельское войско удаляется со своих позиций.

Немедленно удостоверившись в этом, Каменский двинулся преследовать шведов; опять Кульнев командовал авангардом; опять начал он теснить неприятеля и снова, увлекаемый своей горячностью, наткнулся под Оравайсом на весь корпус Клингспора; дело грозило снова серьезной неудачей, но подоспели главные русские силы и после жестокого рукопашного боя шведы были совершенно разбиты. 12 декабря 1808 г. Кульнев был произведен в генерал-майоры.

С возобновлением военных действий Кульневу поручен был, 26 февраля 1809 г., авангард колонны гр. Строгонова, которая послана была обойти Аландские острова с юга и отрезать отступление шведскому гарнизону островов.

Это движение по льду не встречало сопротивления со стороны неприятелей, но было сопряжено с огромными затруднениями, благодаря морозам, всякому отсутствию прикрытий, недостатку в топливе для бивуаков.

Только у о-ва Сигнаскера Кульнев имел стычку с небольшим шведским отрядом, который он скоро обратил и бегство, захватив 114 пленных и 2 пушки. Затем, с отрядом из трех эскадронов Гродненских гусар, лейб-уральской сотни и 400 донских казаков, Кульнев достиг шведского берега, разбив на льду небольшой отряд, пытавшийся его задержать.

Кульнев вышел на шведскую землю утром 7 марта около м. Гриссельгама, всого в 100 в. от Стокгольма.

Испуганное правительство шведское спешило заключить перемирие, и Кульнев, проведя в Гриссельгаме два дня, двинулся, по приказанию главнокомандующего, обратно.

Орден Св. Анны I степени был наградой за этот поход. До окончания войны Кульнев оставался помощником при ген. Демидове, оставленном начальником гарнизона на Аландских островах.

В феврале 1810 г. Каменский, назначенный главнокомандующим на Дунай, взял с собой Кульнева, и поручил ему начальство над авангардом. 5 мая Кульнев переправился через Дунай и двинулся к Силистрии.

Он отличился в сражении при Батине 26 августа, и получил за него золотую саблю, с алмазами и с надписью "за храбрость"; но он имел при этом столкновение с Каменским, который, как известно, отличался крайней горячностью и вспыльчивостью.

Поэтому, Кульнев оставил армию и в январе 1811 г. был назначен шефом Гродненского гусарского полка, стоявшего в Витебской губернии.

В это время он задумал жениться и получил уже согласие; но когда наступили борьба с Наполеоном, он принял решение жениться только после окончания войны; невеста же требовала, чтоб он вышел в отставку; тогда Кульнев вернул ей ее слово; фамилия его невесты не известна.

При начале войны 1812 года Кульнев был в отряде гр. Витгенштейна и начальствовал арьергардом.

Когда главная русская армия выступила из Дрисского лагеря, Кульневу поручено было определить, какое движение предпримет неприятель.

Во время этого поиска Гродненский полк, входивший и состав отряда Кульнева, взял в плен ген. Сен-Жени и до 200 французских кавалеристов; вместе с тем определено было, какое движение приняли войска Наполеона из Вильны. 13 июля Кульнев опять, смелым ударом, захнатил из отряда Удино в плен 130 чел., несколько офицеров, истребил часть обоза. Эти подвиги, первые удачи наши в войне 1812 г., распространили славу имени Кульнова по всей России. 19 июля Витенштейн разбил отряд Удино при Клястицах.

Кульнев отличился в этой битве, а во время преследования захватил почти весь обоз и до 900 пленных.

Но и на этот раз Кульнев слишком увлекся: на другой день, продолжая преследование, он наткнулся на главные силы Удино и, после нескольких отчаянно храбрых атак, отбитый с большими потерями, принужден был отступить.

Перейдя на другой берег р. Дриссы, Кульнев печально шел в последних рядах своего отряда — вдруг неприятельским ядром ему оторвало обе ноги выше колена; он упал и моментально умер. Тело его было погребено близ дер. Сивошина, затем перевезено было в имение его сестры, баронессы Мантейфель-Сей, а оттуда — в поместье Ильзенберг, принадлежащее братьям покойного.

Кульнев был высокого роста, смугл лицом; в обыкновенное время это был молчаливый и застенчивый человек; в битве он преображался, его громовой голос слышался среди горячего боя; проходили минуты опасности и оживления — и Кульнев снова обращался в спокойного, по-видимому совершенно не замечательного человека.

Кульнев и после того, как быстро выдвинулся вперед и достиг генеральского чина, жил как простой солдат, ел и спал вместе с солдатами, и постоянно, неутомимо, и неослабно заботился о своих подчиненных.

Его обращение с солдатами и к солдатам отчасти напоминало Суворовский язык и Суворовские приемы; но это не было простое подражание Суворову, повторение его слов — это было полное усвоение суворовского духа; Кульнев не только говорил оригинальным и понятным для солдат языком — он, несомненно, так думал и чувствовал.

Его целостная, своеобразная и яркая личность живо выступает в его переписке с братом; он является тут человеком редкой храбрости, беззаветно преданным своим обязанностям, человеком с нежным любящим сердцем и в то же время постоянно готовым и на подвиг самой отчаянной храбрости и на самый отчаянный кутеж в свободное время на стоянках; дарованиями настоящего военачальника Кульнев не обладал: он часто увлекался в пылу боя и не раз терпел неудачи, именно благодаря тому, что бросался на врагов, не рассчитав сил своих и чужих; но как храбрец, он имел немного себе равных; под его предводительством солдаты шли вперед тогда, когда едва ли кто-нибудь другой решился бы двинуть их вперед. "Военная Галерея Зимнего Дворца", I: Михайловский-Данилевский. "Александр I и его сподвижники"; Богданович, "История Отечественной войны 1812 г.", его же "История царствования Императора Александра I"; "Русская Старина", три статьи в тт. XIII и LVIII — тут биографический очерк и родословие Кульнева, несколько писем его, статья о его могилах. {Половцов} Кульнев, Яков Петрович (1763—1812) — известный генерал; воспитывался в шляхетском кадетском корпусе, службу начал в 1785 г. Громкую известность К. приобрел во время шведской войны 1808—1809 г., в боях при Куортане и Оровайсе и экспедиции на Аландские о-ва (см.). В течение 8 часов (в ночь на 7 марта) он перешел через нагроможденные одна на другую льдины Аландсгафа и явился перед Гриссельсгамом, разбив вышедшие к нему навстречу шведские войска.

В Стокгольме такое неожиданное появление русских произвело полное смятение.

Во время турецкой войны К. командовал авангардом нашей молдавской армии и особенно отличился в сражении при Батине.

В Отечественную войну К. состоял в армии гр. Витгенштейна и постоянно был в передовых войсках.

После сражения при Клястицах, преследуя неприятеля, он наткнулся на превосходные силы и во время отступления смертельно ранен. К. считался образцовым начальником авангарда и арьергарда.

Вполне бескорыстный, строгий к себе и к подчиненным, он был любим солдатами за отеческую заботливость о них. {Брокгауз} Кульнев, Яков Петрович — г.-м., герой Отеч. войны, убитый под Клястицами, род. в 1763 г. в небогат. дворян. семье, воспит-к Шляхет. кадет. корпуса; в 1785 г. выпущен на службу поручиком в Черниг. пех. п. и в том же году перевелся в СПб. драг. п. С этим полком К. принял участие во 2-й тур. войне (1787—1791 гг.) и отличился при взятии Бендер.

В 1794 г., желая принять участие в войне с Польшей, К. перевелся в Переяслав. к.-егер. п. и, находясь в корпусе генерала Кнорринга, "из одного усердия к службе, был с охотниками в действ. сраж-х с неприятелем: 6 июня при преследовании поляков до м. Ошмян, 28-го под м. Лидою, 8-го июля — под Вильной и за оказанную им храбрость, расторопность и к службе похвальную ревность" получил от Кнорринга письмен. свидет-во. Затем, уже на глазах самого Суворова, К. сражался под Кобрином, Крупчицами, Брест-Литовском, Кобылкой и на штурме Праги. Наградой ему за этот штурм был чин кап-на. "Признаюсь, — писал К. отцу, — что дорого мне стоит послед. кампания, но чем можно оценить те великие уроки, кои имел я счастье получить, будучи свидетелем славы бессмерт. нашего Суворова". С детства почитая Суворова как друга своей семьи (его мать была в переписке с Суворовым), на школ. скамье восхищаясь его подвигами, К., по сви-дет-ву Д. В. Давыдова, "боготворил его и всегда говорил о нем со слезами восторга". Боев. служба с Суворовым и личн. знакомство с ним в 1794 г. несомненно оказали сильное влияние на К., как человека, воина и начальника.

Простота личной жизни и забота о солдате, перенесение всех трудов и лишений боев. и поход. жизни наравне с солдатами и большая требоват-сть по службе, преданность ей одной, беспощадность в бою и гуман. отношение к мирн. жителям и пленным, слог приказов по войскам и донесений по нач-ву, быстрые, усилен. переходы, атака "с чем Бог послал" и отрицание "ретирады", жажда войны и жизнь только для "бранной славы" и чести отечества — вот суворов. черты, отличающие К. от др. генералов его эпохи. "Оне принимаемы были, — говорил Давыдов, — за подражание Суворову". И возражает против этого: "Никогда не старался К. подражать ему ни в каких странностях.

Он одарен был слишком сметливым умом, чтобы решиться на подражание причудам, которые искупаются одними только гениальн. кач-вами и бессмерт. подвигами.

Причуды К. происходили от его весел. нрава, никогда ни от чего не унывавшего, и от неподдел. самобыт. оригинальности характера.

Суровый образ жизни предпочтен им был роскош. образу жизни из большого приличия первого в солдат. быту. К тому же ему и не из чего было роскошествовать". Сам К., однако, не боялся упрека в подражании Суворову.

Для него это был слишком великий образец, чтобы стыдиться его. В письмах к брату Ив. Петровичу он часто ссылается на Суворова, а в одном письме, сообщая ему, что живет по-прежнему, т. е. "по-донкишотски", прямо говорит: "Я подражаю великому полк-дцу Суворову, но у меня нет его состояния, хотя и достиг того, что меня называют учеником этого великого человека.

И вот я прозябаю в величии римской нищеты.

Ты скажешь, это химера.

Отнюдь нет... Чтение Квинта Курция есть беспрестанное мое упражнение". Т. обр., это подражание вытекало из родства кульневской натуры с суворовской, было сознат-ным и глубокопродуман. усвоением К. взглядов и правил жизни чтимого всей армией воина и полк-дца. Как и Суворов, К. томится в дни мира бездействием.

По окончании войны с Польшей он в 1796 г. стал хлопотать о переводе в полки, назначенные для войны с Персией, но прежде чем хлопоты его увенчались успехом, война кончилась.

В 1797 г. К. был переведен в Сумск. гусар. п., в 1798 г. — в гусар. Иванова п., в 1801 г. — снова в Сумский, а в 1806 г. — во вновь сформированный Гроднен. гусар. п. (впоследствии Клястицкий).

Все это время судьба явно не благоволила К.: ему не довелось в 1799 г. последовать за Суворовым в Италию и Щвейцарию, не удалось в 1805 г. померяться с французами под Аустерлицем, в 1806 г. — под Пултуском, в служеб. отношении подняться выше чина майора и положения эскадр. командира.

Только на 22-м году службы, 20 апр. 1807 г., К. был произведен в подполк. и со своим полком вошел в состав армии, назначенной действовать против французов в Пруссии. 24 мая он сражается под Гутштадтом, а на след. день, в бою у д. Анкендорфа, кладет начало своей извес-ти в армии след. подвигом.

Преследуя с эск-нами прот-ка, вытесненного из Анкендорфа, К. доходит до р. Пассарги и, видя на друг. берегу больш. неприят. обоз, переплывает реку и захватывает 40 фур с огнестрел. припасами и их конвой.

На выручку обоза спешат одна за другой части франц. кав-рии. К. отбивает их атаки, но видит, что переправить с собой за Пассаргу захваченное ему не удастся.

Тогда он приказывает насыпать дорожки из пороха к фурам и поджечь, когда франц. кав-рия подойдет к ним. Приказание было выполнено хорошо, и, когда отступавшие под натиском прот-ка эск-ны К. прошли за линию фур, а франц. подошли к последним, раздался взрыв и образовал густую дымовую завесу.

Под покровом ее К. благополучно переплыл Пассаргу и присоединился к армии. Наградой был орд. св. Владимира 4 ст. с бант. Под Фридландом, где Гроднен. гусар. п. оказался со всех сторон окруженным, К. первый врубился в ряды непр. кав-рии и разорвал ее кольцо.

За Фридланд К. был награжден орд. св. Анны 2 ст. Кампания 1807 г. выдвинула К. как лих. кав. начальника, и с началом швед. войны он был поставлен во главе авангарда корпуса гр. Буксгевдена, в составе 4 рот, 2 эскадронов Гродн. гусар. п., 1 сот. казаков и 2 ор. Первая встреча его со шведами произошла 14 фвр. у Куйванто и кончилась их поражением. 17 фвр. К. выдержал горяч. бой у д. Лохтис, в котором взял в плен 6 швед. офицеров. 11 мрт. он был уже в Коскуэ, откуда послал часть к-цы к Христианштадту с приказанием тревожить неприятеля с фланга, а сам с остал. силами двинулся вслед за шведами. 16 мрт. отряд К. соединился в с. Имитра с отрядом полк. Турчанинова.

Присоединив к себе часть кав-рии последнего, К. двинулся к г. Ню-Карлебю и при д. Сумбе атаковал сильный непр. авангард.

Шведы стойко отбивались.

Тогда К., раздраженный их упорством, крикнул "Вперед!", первым бросился в деревню и увлек весь отряд. Рядом последующих атак он заставил прот-ка очистить одну позицию за другой и отступить к Якобштадту, который и занял в тот же день. Здесь, в Якобштадте, К. познакомился с кап-ном купеч. корабля Рунебергом и своею ласковостью с детьми оставил в душе 4-лет. сына его, будущего поэта Финляндии, неизгладимое впечатление.

Спустя 40 л. Рунеберг воспел его в "Рассказах прапорщика Столя", где есть такие строки: Ведь вечер только настает, Так разве вспомнить кой о чем? Пусть речь о Кульневе пойдет, Слыхал ли ты о нем? Вот впрямь умел всем братом быть, И умереть, и славно жить: Он первый — сечь, колоть, рубить И первый лихо — пить! Своим носившим смерть клинком Он нас глубоко уязвил, Но также любим доблесть в нем, Как будто б наш он был! Хвала же Кульневу, любовь! Легко ль найти борцов, как он? Пусть часто пил он нашу кровь, Таков войны закон. Наградой К. за бой у Сумбе и занятие Якобштадта была зол. сабля. Преследуя отступавших шведов, К. 23 мрт. захватил г. Большой Карлебю, сделав, т. обр., в первые 17 дней кампании с своим отрядом ок. 500 верст по труднопроходим. дорогам в сильные морозы и в беспрерыв. схватках и боях с втрое сильнейшим прот-ком. "Мы делали с великим Суворовым не такие марши, — писал К. в приказе по отряду, — и не в такую стужу. Вчерашний марш можно уподобить малым привалам, а стужу — весен. приморозкам". Постепенно доведя численность отряда до 3 батальонов пехоты, 4 эск-нов и 6 op., К. 3 апр. на рассвете атаковал ав-рд швед. армии у Иппери на бер. Ботнич. зал. и лихой атакой по льду смял нюландск. драгун, захватил в плен начальника ав-рда гр. Левенгельма и преследовал шведов до Пигаиони.

Упоенный рядом успехов, не справляясь с силами прот-ка и повторяя одно только слово "вперед", К. атаковал 6 апр. швед. авангард у Сигаиони и уже выбил его с позиции, когда швед. главнокомандующий Клингспор ввел в дело целую дивизию.

В возобновившемся бою К. не удалось сломить шведов, и сам он был сильно контужен ядром в ногу, но и Клингспор не решился оставаться со своей армией перед лицом Кульневского отряда и на др. день очистил Сигаиони.

Наградой К. за это дело был чин полковника. "Наказанный за свою опрометч-ть поражением, — пишет боев. товарищ Кульнева Д. В. Давыдов, — он обратился к благоразумию" и, заняв Сигаиони, не предпринимал уже ничего в ожидании подхода отряда генерала Булатова.

Но 15 апр. Булатов потерпел поражение при Револаксе, шведы перешли в наст-ние, и рус. войска начали отступать.

К. было поручено командовать авангардом.

Как смотрел К. на свою роль и как выполнял возложенную на него задачу в стране, охваченной народ. восстанием, при 30° мороза, м. судить по след. указаниям, данным им в ордер одному из своих подчиненных: "Не имею вам ничего иного сказать, как только то, чтобы вы имели внимание не к ретираде, но к сохранению чести рос. оружия... Ежели бы даже случилось, что у вас осталось хоть два человека, то честь и слава и тут не бежать от неприятеля, а иметь его на глазах". Весен. распутица приостановила воен. действия, а по возобновлении их К., снова командуя ав-рдом, принял участие в сражениях при Лаппо, Куортане и Оровайсе.

В бою при Калаиоки 25 окт. 1808 г. К. вторично был сильно контужен в ногу, но остался на коне и продолжал распоряжаться боем. Наградой за Куортанеский бой был чин генерал-майора, а за Оровайс — орд. св. Георгия 3 ст. при особом Выс. рескрипте.

С началом кампании 1809 г. К. поручено было с отрядом из 3 егерских полков, 3 эск-нов гусар и 6 сот. казаков занять Аландские о-ва и идти к Стокгольму.

Он объявил об этом войскам след. приказом: "Бог с вами, я перед вами, князь Багратион за вами... Поход до швед. берегов венчает все труды... Иметь с собою по 2 чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и 2 гарнца овса. Море не страшно тому, кто уповает на Бога". Форсирован. маршем двинулся К. по льду к о-вам, занятым шведами, и быстрыми решител. ударами выбивал последних отовсюду.

Егеря едва поспевали за к-цей К., которому в одном случае пришлось прибегнуть к хитрости.

Зная, что швед. пехота не сдается его передов. кон. отряду, он построил впереди своих казаков и гусар плен. шведов и повел наст-ние. Шведы приняли их за рус. пехоту и сдались.

В 8 дней Аландские о-ва были заняты К-м, причем захвачено 3 тыс. плен., 30 op., 5 воен. судов и много запасов, и К. двинулся через Аландсгафен к Гриссельгаму, отстоящему от Стокгольма на 2—3 перехода.

Переход длился 8 ч. Берег был занят швед. стрелками, а путь к нему преграждали ледяные горы. Спешив своих гусар и казаков, К. повел их в атаку, выбил шведов из-за ледян. валов и занял Гриссельгам. "Благодаренье Богу, честь и слава рус. воинству на бер. Швеции, — доносил он Багратиону. — Я с войсками в Гриссельгаме воспеваю: "Тебя, Бога, хвалим". На море мне дорога открыта, и я остаюсь здесь до получения ваших приказаний". Приказание последовало: вернуться на Аландск. о-ва. К. вернулся на них, занял позицию у Фребенбью и сильно укрепил ее. "Позиция при Фребенбью крепка, — писал он в приказе по отряду, — но не батареи защищают место, а воины, занимающие оное. Уверен, что не посрамим земли русской.

Обучать примущ-но солдат стрелять в цель, а егерям отнюдь не делать таковых маневров, кои показывают тыл неприятелю.

Ни в коем случае без моего сигнала не кричать "ура!", что должно быть знаком послед. усилия и одержанной победы". Здесь К. оставался до конца войны, деят-но обучая войска и зорко наблюдая за человеч. отношением солдат к местн. жителям и пленным.

К. был награжден орд. св. Анны 1 ст. при особом рескрипте Гос-ря, а в мае 1809 г. назн. шефом Белорус. гусар. п., находившегося тогда на театре войны с Турцией.

Прибыв к нему лишь в апр. 1810 г., К. был назначен начальником ав-рда гл. сил, 5 мая перешел Дунай, принял деят. участие в боях под Шумлой, в сраж-ях при Беле и Батине, во взятии Никополя и в блокаде Рущука.

За подвиги под Шумлой К. был награжден арендой на 12 л. по 1000 руб., которую сейчас же подарил в приданое дочери своего брата Ив. Петровича, а за Батинское сражение — зол. саблей с алмазами при новом Выс. рескрипте.

В начале 1811 г. К. был назначен шефом Гродн. гусар. п. Началась Отеч. война. К. был поставлен во главе ав-рда корпуса гр. Витгенштейна и первым бросился на врага, с которым имел ряд удач. боев. захватив до 1000 плен. Когда началось отст-ние Витгенштейна за Двину, К. шел в авангарде и выдержал 8-час. бой у Вилькомира почти со всем корпусом Удино, чтобы дать время Витгенштейну отойти.

В начале июля К. был послан с отрядом из 2 егер. пп., своего Гродн. п., казачьего Платова п. и роты легк. артиллерии на лев. берег Двины к Друе с приказанием сжечь там мосты и разведать о движении французов. 3 июля К. разбил неприятеля у Друи, 13-го рассеял неск. франц. отрядов и истребил много непр. обозов, выяснил движение Удино на Себеж и 16-го, согласно приказанию Витгенштейна, вернулся на прав. бер. Двины, чтобы принять участие в наст-нии всего корпуса к Клястицам против Удино. 18 июля К., командуя ав-рдом корпуса, атаковал французов у мызы Якубово и занял ее. К прот-ку подошли сильн. подкр-ния, и он перешел в атаку; К. отбил ее, а 19 июля сам атаковал неприятеля, обратил его в бегство, гнал неск. верст, отбил много пленных и обозов и остановился в г. Головщине, в 10 вер. от Клястиц.

Удино ушел с гл. силами за р. Дриссу, К. велено было Витгенштейном преследовать прот-ка, но отнюдь не переходить за реку. Но пылкий К. не удержался, переправился через Дриссу и на рассвете 20 июля атаковал ав-рд корпуса Удино у Сивошиной переправы, близ родн. своего гор. Люцина.

На помощь ав-рду Удино двинул все силы, и под напором их К. пришлось отступать; чтобы отступать медленно, К. спешился и шел в линии стрелков и гусар. Здесь ядро оторвало ему обе ноги выше колена.

Это вызвало смятение, и франц. кирасиры бросились на упавшего генерала, но гродн. гусары отбили его. "Друзья, — обратился умирающий К. к своим гусарам, — не уступайте ни шага родной земли. Победа вас ожидает". Сорвав с себя ордена и передав их одному из офицеров, сказал: "Возьмите, спрячьте сии знаки... Пускай враги не порадуются, видя в охладевшем трупе моем не генерала русского, но простого воина, положившего живот свой за отечество". Это были послед. слова К. Озлобленные смертью любимого начальника, гродненцы тут же жестоко отомстили французам, бросившись в атаку и не давая в ней никому пощады.

К. был погребен на месте боя у Сивошина, но в 1831 г. прах его, по повелению Имп. Николая I, был перевезен в с. Ильденберг Режицкого уезда Витебской губ., и над ним в 1833—1834 гг. воздвигли храм, а у Сивошина, на месте гибели К., по повелению того же Гос-ря, воздвигнут памятник.

В 1909 г. имя К. присоединено к названию 6-го гусар. Клястиц. п., а в 1911 г. в память К. ближайшая к его могиле ст. Межвиды СПб.-Варшав. ж. д. переименована в Кульнево.

Смерть К. произвела тяжелое впечатление во всей России.

Наполеон, сравнивший К. с генералом Лассалем ("c''est Lassall de l''armee russe"), писал по поводу ее в Париж: "К., один из лучш. генералов рус. кав-рии, убит". Наполеон был прав в своей оценке К. Даже в ту эпоху, когда еще живы были такие суворовские чудо-богатыри, как князь Петр (Багратион), Миша — Милорадович, Раевский, Дохтуров, Ермолов, Коновницын, Барклай и сам Кутузов, К. не потерялся среди них, не остался в тени: его знала вся армия, знало общ-во, знал народ. Это была подлинная боев. натура, жившая только для пользы, чести и славы отечества.

Вечно деят-ный, он говорил: "Матушка Россия тем хороша, что хоть в одном углу ее да дерутся". Всегда стремившийся лететь в тот "угол", где "дерутся", он жил "по-донкишотс-ки", пренебрегая всеми материал. благами, считая корыстолюбие постыднейшей страстью, "интерес" — главным злом. Все, что получал, он раздавал другим, особенно щедро помогая своим братьям, их детям, своей матери.

Представленный за Куортане к чину генерал-майора, он попросил заменить ему эту награду 5 тыс. руб. и, получив их, отослал все матери для уплаты долгов.

Аренду в 12 тыс. руб. за Шумлу он подарил своей племяннице в приданое. "Одна голова не бедна", — говорил он друзьям, советовавшим ему позаботиться и о себе. Он жил по-солдатски: спал на сене, носил "одну изодранную и прожженную шинель", но "где долг службы требует", там был он "весь в серебре". Чтение Квинта Курция и пример Суворова внушили ему твердое убеждение: "Что касается воина, то бедность его венчает, соделывает его непобедимым, страшным и доброжелат-ным... Убожество было первой добродетелью римлян, победивших всю вселенную, но которых, наконец, богатство, попавшее в их руки, развратило". Суровый по виду, беспощадный в бою, гуманный в отношении пленных и населения, нежный сын и брат, любивший женщин и детей, он порвал со своей невестой, когда та поставила ему условием для брака немедл. выход в отставку. "Ничто на свете, — писал он ей, — даже самая любовь, которую я к вам питаю, не возможет отвратить меня от сердеч. ощущений беспредел. любви к отечеству и к должности моей". Вспыльчивый до бешенства и требоват-ный по службе, он умел мириться и подавал собой пример неослабн. рвения к службе. "Гнев свойственен человеку, милость — Богу и Гос-рю. Сегодняшнее учение бесподобно.

Спасибо, товарищи! Чем дальше, тем лучше!" — таков лаконич. его приказ после одного жестокого "разноса". "Я не сплю, чтобы спала вся армия", — говорил он, обходя и объезжая по ночам сторож. посты ав-рда или авангарда, которым всегда командовал. "Все разоблачения его на ноч. сон, — пишет Д. В. Давыдов, — состояло в снятии с себя сабли, которую он клал у изголовья... При первом же известии о выстреле или движении неприятеля К. являлся с одним только ординарцем или вестовым к той части цепи, откуда был слышен неприятель; и на самом месте происшествия удостоверялся собствен. глазами, нужно ли подымать весь ав-рд или часть его, и эта тревога стоит ли того, чтобы будить и заставлять стать в ружье всю армию или корпус, к которому принадлежал командуемый им ав-рд. Во время ночи каждый возвращающийся начальник разъезда был обязан будить его и доносить, видел или не видел неприятеля". Вообще о покое, довольствии и духе войск он был чрезвычайно заботлив: "Обучать солдат отнюдь не более 3 часов в сутки, но знать, чему обучать... В воскресный день молебстве Богу. За неимением попа управляет должность фельдфебель.

Богу столь же приятно на всяком месте слушать усерд. молитвы, как и обыкновен. почет. церков. парад... Чистота и опрятность есть источник здоровья солдатского". "Для пули нужен верн. глаз, штык требует силы, а желудок каши... В доказат-во, что каша была и что все сыты, велите каждому солдату, в честь прибытия моего, иметь каши по щепоти на нос". Пылкий, проникнутый суворов. идеей наст-ния, он торопится вперед. "Голова хвоста не ждет", — повторяет он суворов. правило в своем приказе 20 фвр. 1809 г., "рота роту выпереживает; отнюдь не терять времени на пустых сборах батальонов и полков; все храбрые сберутся к бою, а в трусах нет надобности..., но у нас таковых нет". Зато с отступлением приказывает не спешить: "К ретираде всегда есть время, а к победе редко". Духу он отводит огромное место: "Твердость.

По разным пустым бабьим слухам отражать духом... Иметь всегда в памяти повторяемые мною слова: предпочитать честную смерть бесчестной жизни... Герой, служащий отечеству, никогда не умирает и в потомстве воскресает". Таковы основные черты К. и его заветы (Д. В. Давыдов.

Собрание сочинений.

Изд. "Севера", 1893; И. Н. Скобелев.

Переписка и рассказы рус, инвалидов.

СПб., 1844; Ю. Елец. Кульнев.

СПб., 1912; Его же. История лейб-гвардии Гродн. гусар. п.; Р. Цехановский.

История 6-го гусар. Клястиц. п.; К. Ордин. Покорение Финляндии.

СПб., 1912; M. M. Бородкин.

История Финляндии, царствование Имп. Александра I. СПб., 1910; Михайловский-Данилевский.

Воен. галерея Зимн. дворца.

СПб., 1895; Воен. галерея 1812 г. СПб., 1912; Дух генерала Кульнева. 1817; Памятники событий в церкви и отечестве. 1818; К. Случевский.

О Кульневе. "Моск. Вед.". 1887. № 192). {Воен. энц.} Кульнев, Яков Петрович генерал-майор, герой 1812 года, род. 1763 г. Дополнение: Кульнев, Яков Петрович, род. 25 июля (1763 г. вернее, чем 1766 г. (?)), убит 20 июля 1812 г. {Половцов}