Григорьева Татьяна Петровна

(р. 18.12.1929) — спец. по традиц. учениям Востока; д-р филол. наук, проф. Окончила Моск. ин-т востоковедения (1952), асп. Ин-та вост. языков при МГУ (1957). С 1958 работает в Ин-те востоковедения АН СССР (РАН), с 1988 — вед. н. с. Докт. дисс. — "Японская художественная традиция" (1980). Традиц. учения Востока Г. сопоставляет с древ-негреч., европ. и рус. филос. Проводится взгляд, согласно к-рому недуальная модель мира, принцип недвойственности ("это есть то") характеризует буддийский Восток; дуальная ("то или это") характерна для зап. миропонимания, исходящего из греч. филос. Одну из причин несовпадения Г. видит в противоположности представлений о характере и истоке сущего — в том, что если для греков изначален Хаос (по Гесиоду), выправляемый имманентным Бытию Логосом (вследствие чего борьба, действие во имя исправления изначально несовершенного мира становятся принципом поведения и причиной ист. драматизма, трагического мироощущения), то на буддийском Востоке, напротив, изначальны Неопределенность, Небытие, Великое Единое, Природа Будды, т. е. потенциальное совершенство, Свет, к к-рому все восходит, если следует правильному Пути, Дао — подвижному равновесию инь-ян, положительной обратной связи, или Нулевому, Срединному пути в буддизме Г. считает, что вост. мудрецы не могли мыслить категориями Хаоса-Космоса, не признавая закона противоречия, веря в конечное преодоление несовершенного мира, творимого Неведением.

Отсюда — принцип Недеяния, ненарушения естеств. ритма. С этим связывается различие в ценностных представлениях, в методах познания, акцент на логике у одних, на интуиции у др. Но это, подчеркивает Г., две взаимонеобходимые стороны единого Знания, и в XX в. происходит снятие двойственности, противопоставления одного др., "встреча сторон по всем параметрам материально-духовного мира", переплетение Дао (пути Вселенской Эволюции) и Логоса (целевой установки мира). Можно говорить, считает Г., о близости рус. филос. вост. учениям в силу приоритета Истины, к-рая есть Целое. Их сближает то, что отличает рус. филос. от классич. ев-роп.: устремленность к Целому, к универсальному онтологизму, к положительному Всеединству, к-рое понимается как "полная свобода составных частей в совершенном единстве целого" (по Вл.Соловьеву), т. е. такому единству, к-рое позволяет каждому, сохраняя свою самобытность, увидеть самобытность др., что согласуется с будд, принципом всеобщей связи: "одно во всем и все в одном". Но такое отношение, по Г., предполагает коренное изменение сознания, самого "метафизического" типа мышления, "доведенного до крайности" гносеол. дуализмом, механической причинностью.

Принцип господства-подчинения, разъявший Целое на части и поставивший часть на место целого, ведет ко всеобщему распаду, отпадению мысли от жизни, к бездушному рационализму, феноменализму, к дурной отвлеченности, в конечном счете — к "меонизму", отрицанию природы как сущего, к отрицанию душевной субстанции и самой материи, отпавшей от духа. Такое сознание делает Свободу невозможной в принципе.

И рус. филос., с ее всечеловеческой идеей, видит спасение (по Вл. Эрну) в "цельном, всеобъемлющем и абсолютно беспротиворечивом мировоззрении". Соч.: И еще раз о Востоке и Западе // Иностранная литература. 1975. № 7 (пер. в Японии);

Даосская и буддийская модели мира // Дао и даосизм в Китае. М., 1982; Японская литература XX века. М., 1983; Встреча с Гумбольдтом — встреча времен // Иностранная литература. 1987. № 8; Образ мира в культуре // Культура, человек и картина мира. М., 1987; Дао и Логос. Встреча культур.

М., 1992; Красотой Японии рожденный.

М., 1993.