Фигнер Александр Самойлович

— знаменитый партизан Отечественной войны, потомок древней немецкой фамилии, выехавшей в Россию при Петре I, род. в 1787 г., умер 1 октября 1813 г. Дед Ф., барон Фигнер фон Рутмерсбах, проживал в Ливонии, а отец, Самуил Самуилович, начав службу с рядового звания, достиг штаб-офицерского чина, был определен директором казенного хрустального завода близ Петербурга и вскоре за тем, переименованный в статские советники, назначен в 1809 г. вице-губернатором в Псковскую губернию (умер 8 июля 1811 г.). Александр Ф., успешно окончив курс во 2-м кадетском корпусе, 13 апреля 1805 г. был выпущен подпоручиком в 6-й артиллерийский полк и в том же году отправлен в англо-русскую экспедицию на Средиземном море. Здесь он нашел случай быть в Италии и прожил несколько месяцев в Милане, усердно изучая итальянский язык, основательным знанием которого ему удалось оказать впоследствии столько услуг отечеству.

По возвращении в Россию, 17 января 1807 г., Ф. был произведен в поручики, а 16 марта переведен в 13 артиллерийскую бригаду.

С началом турецкого похода 1810 г., он поступил в молдавскую армию, участвовал с отрядом генерала Засса в деле 19 мая при взятии крепости Туртукая и с 14 июня по 15 сентября — в блокаде и взятии на капитуляцию крепости Рущука войсками гр. Каменского.

В целом ряде дел под Рущуком Ф. успел выказать отличное мужество и храбрость.

Командуя, при обложении крепости, в ближайшем к ней летучем сапе 8 орудиями, он, во время отбития одной из вылазок неприятеля, был тяжело ранен в грудь, но строя не покинул, а вызвался вскоре на новый подвиг.

Когда гр. Каменский решил предпринять штурм Рущука, Ф. вызвался измерить глубину крепостного рва и сделал это со смелостью, изумившею самих турок. Штурм 22 июля не удался, но блистательно участвовавший в нем Ф. был награжден орденом св. Георгия, снятым главнокомандующим с убитого на гласисе крепости артиллерийского генерала Сиверса, а 8 декабря 1810 г. удостоился получить именной Всемилостивейший рескрипт.

В 1811 г. Ф. возвратился на родину для свидания с отцом и здесь женился на дочери псковского помещика, отставного статского советника Бибикова, Ольге Михаиловне Бибиковой. 29 декабря 1811 г. он был произведен в штабс-капитаны, с переводом в 11 артиллерийскую бригаду, и вскоре получил в командование той же бригады легкую № 3-го роту. Отечественная война снова вызвала Ф. на боевое поприще.

Первым подвигом его в этой войне явилась мужественная защита огнем орудий левого фланга русских войск в деле при р. Страгани; здесь же, остановив опрокинутых французами стрелков, он, во главе их, отбил у неприятеля одно из орудий своей роты, за что главнокомандующий лично поздравил Ф. чином капитана.

С отступлением русских войск через Москву к Тарутину, боевая деятельность Ф. изменилась: он сдал командование ротою старшему в ней офицеру, выступив незадолго перед тем на поприще партизанских действий.

По секретному предписанию Кутузова, переодевшись крестьянином, Ф., в сопровождении нескольких казаков, отправился в Москву, занятую уже французами.

Привести в исполнение свое тайное намерение — добраться как-нибудь до Наполеона и убить его — Ф. не удалось, но тем не менее пребывание его в Москве было истинным ужасом для французов.

Образовав из оставшихся в городе обывателей вооруженную партию, он делал с нею засады, истреблял одиноких неприятелей, и после ночных его нападений находили каждое утро множество трупов убитых французов.

Действия его наводили на неприятеля панический страх. Напрасно старались французы отыскать отважного и скрытного мстителя: Ф. был неуловим.

Зная в совершенстве языки французский, немецкий, итальянский и польский, он во всевозможных костюмах бродил днем между разноплеменными солдатами Наполеоновской армии и вслушивался в их разговоры, а с наступлением ночи распоряжался своими удальцами на гибель ненавистного ему неприятеля.

Вместе с тем, Ф. разузнавал все необходимое о намерениях французов и с собранными важными сведениями, 20 сентября благополучно выбравшись из Москвы, прибыл к главной квартире русской армии, в Тарутино.

Отважная предприимчивость и сметливость Ф. обратили на себя внимание главнокомандующего, и ему было поручено, вместе с другими партизанами, Давыдовым и Сеславиным, развить партизанские действия на сообщениях противника.

Собрав две сотни удальцов из охотников и отсталых, посадив пеших на крестьянских лошадей, Ф. вывел этот сборный отряд на можайскую дорогу и начал производить здесь свои губительные набеги в тылу неприятельской армии. Днем он прятал отряд где-либо в ближайшем лесу, а сам, переодеваясь французом, итальянцем или поляком, иногда сопровождаемый трубачом, разъезжал по неприятельским форпостам, высматривал расположение их и, с наступлением темноты, налетал на французов с своими партизанами и каждый день присылал в главную квартиру сотни пленных.

Пользуясь оплошностью неприятеля, Ф. бил его, где только было возможно; в особенности же действия его усилились, когда к отряду примкнули вооружившиеся подмосковные крестьяне.

В 10-ти верстах от Москвы он настигнул неприятельский транспорт, отнял и заклепал шесть 12-фунт. пушек, взорвал несколько зарядных фур, уложил на месте до 400 чел. и около 200 чел., вместе с ганноверским полковником Тинком, взял в плен. Наполеон назначил премию за голову Фигнера, но последний не прекратил своей отважной деятельности; желая привести свой разнородный отряд в большее устройство, он начал вводить в нем порядок и дисциплину, что, однако, не понравилось его охотникам, и они разбежались.

Тогда Кутузов дал в распоряжение Ф. 600 чел. регулярной кавалерии и казаков, с офицерами по его выбору.

С этим вполне устроенным отрядом Ф. стал еще ужаснее для французов, здесь еще более развились его выдающиеся способности партизана, и его предприимчивость, доходившая до безумной дерзости, проявилась в полном блеске.

Обманывая бдительность противника искусными маневрами и скрытностью переходов и имея хороших проводников, он неожиданно налетал на неприятеля, разбивал партии фуражиров, сжигал обозы, перехватывал курьеров и день и ночь тревожил французов, появляясь на разных пунктах и всюду разнося за собою смерть и плен. Наполеон вынужден был отрядить на можайскую дорогу пехоту и кавалерийскую дивизию Орнано против Ф. и других партизанов, но все поиски неприятеля были тщетны.

Несколько раз французы настигали отряд Ф., окружали его превосходными силами, казалось, гибель отважного партизана являлась неизбежною, но ему всегда удавалось хитрыми маневрами обмануть противника.

Отвага Ф. доходила до того, что однажды, под самою Москвою, он напал на гвардейских кирасир Наполеона, ранил их полковника и взял в плен, вместе с 50 солдатами.

Перед Тарутинским сражением он прошел "через все французские заставы", удостоверился в изолированности французского авангарда, донес о том главнокомандующему и тем оказал немалую пользу в последовавшем на другой день совершенном поражении войск Мюрата.

С началом отступления Наполеона из Москвы, возгорелась народная война; пользуясь этим, благоприятным для партизана, обстоятельством, Ф. действовал неутомимо.

Вместе с Сеславиным он отбил целый транспорт с драгоценностями, награбленными французами в Москве; вскоре за тем, встретясь с отрядом неприятеля у с. Каменного, разбил его, положил на месте до 350 чел. и взял около того же числа нижних чинов при 5 офицерах в плен, и, наконец, 27 ноября, в деле при с. Ляхове, соединившись с партизанскими отрядами графа Орлова-Денисова, Сеславина и Дениса Давыдова, содействовал поражению французского генерала Ожеро, положившего к концу боя оружие.

Восхищенный подвигами Ф., Император Александр произвел его в подполковники, с переводом в гвардейскую артиллерию, наградил 7000 руб. и, вместе с тем, по ходатайству главнокомандующего и английского агента при главной квартире, Р. Вильсона, бывшего свидетелем многих подвигов Ф., освободил от суда и взыскания тестя его, бывшего псковского вице-губернатора Бибикова.

По возвращении из Петербурга, Ф. настиг нашу армию уже в северной Германии, под осажденным Данцигом.

Здесь он вызвался исполнить отважное поручение гр. Витгенштейна — пробраться в крепость, собрать все необходимые сведения о силе и расположении крепостных верков, о численности гарнизона, количестве боевых и продовольственных запасов, а также тайком подстрекать обывателей Данцига к восстанию против французов.

Только при необыкновенном присутствии духа и отличном знании иностранных языков Ф. мог отважиться на выполнение столь опасного поручения.

Под видом несчастного итальянца, ограбленного казаками, проник он в город; здесь, однако, не сразу поверили его рассказам и посадили его в тюрьму.

Два месяца томился в ней Ф., мучимый беспрестанными допросами; от него требовали доказательств действительного происхождения из Италии, каждую минуту он мог быть узнан как шпион и расстрелян.

Сам суровый комендант Данцига, генерал Рапп, допрашивал его, но необычайная сметливость и изворотливость спасли и на этот раз отважного смельчака.

Вспомнив долгое пребывание свое в Милане, он назвался сыном одной хорошо знакомой итальянской семьи, рассказал, при очной ставке с уроженцем Милана, случайно находившимся в Данциге, все мельчайшие подробности о том, каких лет отец и мать, какого состояния, на какой улице стоит их дом и даже какого цвета крыша и ставни, и не только успел оправдаться, но, прикрывшись горячею преданностью к императору французов, вкрался даже в доверие Раппа настолько, что тот отправил его с важными депешами к Наполеону.

Конечно, Ф., выбравшись из Данцига, доставил депеши, вместе с добытыми им сведениями, в нашу главную квартиру.

За совершенный подвиг он был произведен в полковники и временно оставлен при главной квартире.

Следуя, однако, своему призванию, он снова отдался деятельности партизана.

По его предложению был сформирован отряд из разных дезертиров Наполеоновской армии, преимущественно испанцев, насильственно в нее завербованных, а также из немецких волонтеров, и назван "легионом мести"; в обеспечение надежности партизанских действий, к отряду была придана сборная команда из разных гусарских и казачьих полков, которая и составила ядро отряда.

С этим то отрядом Ф. снова открыл свои губительные набеги на неприятеля на новом театре войны. 22 августа 1813 г. он разбил неприятельский отряд, встреченный им у м. Ниске, три дня спустя появился уже в окрестностях Бауцена, 26 августа у Кенигсбрюка прошел в 800 шагах мимо озадаченного противника, не сделавшего даже ни одного выстрела, и 29 августа атаковал французского генерала Мортье у Шпейрсвейлера и взял несколько сот человек в плен. Продолжая дальнейшее движение впереди силезской армии, освещая местность, партизанский отряд Ф. 26 сентября встретился при Эйленбурге с корпусом генерала Сакена, но в тот же день, отделившись от него, взял направление к Эльбе. Два раза отряд сталкивался затем с неприятельскими отрядами, столь немногочисленными, что истребление их могло быть верным, но Ф. уклонялся от нападений и даже не позволял казакам гоняться за отстававшими.

Смелый партизан, очевидно, сберегал людей и лошадей для какого-то более важного предприятия.

Видя из движений воюющих сторон, что между Эльбой и Салой решится участь Германии, Ф. предполагал, что в начале октября Наполеон, ввиду решительного сражения, удалит свои войска от левого берега Эльбы, и потому, в ожидании этого движения, он хотел, продержавшись несколько дней вблизи от Дессау, вторгнуться затем в Вестфалию, сохранившую преданность прусскому правительству, и поднять ее население против французов.

Но его предположения — не оправдались.

Наполеон, вследствие изменившихся обстоятельств, принял намерение перейти на правый берег Эльбы, и, согласно отданным им распоряжениям, маршалы Ренье и Ней двинулись к Виттенбергу и Дессау для овладения переправами. 30 сентября один из разъездов известил Ф. о показавшихся на дороге от Лейпцига к Дессау нескольких эскадронах неприятельской кавалерии, но он, уверенный, что французские войска начали уже отступательное движение к Сале, объяснил появление эскадронов посланными от неприятеля фуражирами.

Вскоре на отряд наехала партия прусских черных гусар, объяснившая, что неприятельские эскадроны принадлежат к сильному авангарду, следом за которым наступает вся армия Наполеона.

Сознавая опасность, Ф. тотчас же повернул отряд в промежуток больших дорог, шедших в Верлиц и Дессау, и форсированным маршем к вечеру приблизился к Эльбе. Здесь было получено известие от начальника прусских войск, стоявших у Дессау, что ввиду неожиданного наступления французской армии к этому городу, корпус Тауэнцина отступит на правый берег реки, не оставив на левом ни одного отряда.

Но люди и лошади отряда Фигнера были утомлены усиленным переходом в опустошенных французами и союзниками окрестностях Дессау; к тому же Ф. был уверен, что движение французов является лишь демонстрацией, для отвлечения внимания Бернадотта и Блюхера, и что Тауэнцин, убедясь в этом, отменит предположенное отступление на правый берег Эльбы. Ф. решил остаться на левом берегу.

Он предполагал на другой день скрыть свой отряд в густых кустарниках небольшого острова близ Верлица и затем, пропустив французов, броситься, смотря по обстоятельствам, или в Вестфалию, или же на лейпцигскую дорогу для поисков за неприятельскими обозами и парками.

На основании всех этих соображений, Ф. расположил свой отряд верстах в семи выше Дессау; левый фланг отряда примыкал к береговой дороге в этот город, правый к лесу, тянувшемуся на версту вдоль реки, впереди, саженях в семидесяти, лежала небольшая деревня; в ней, как и в лесу, расположены были испанцы, а два взвода Мариупольских и Белорусских гусар стали между деревней и лесом, Донские казаки — на левом фланге.

Посланные во все стороны разъезды донесли, что на расстоянии 5-ти верст нигде не видно неприятеля, и успокоенный Ф. разрешил отряду развести огонь и предаться отдыху. Ho почти для всего отряда отдых этот оказался последним.

Перед рассветом 1 октября партизаны встрепенулись при протяжной команде: "к коням!". В деревне раздавались ружейные выстрелы и крики сражающихся.

Оказалось, что два — три взвода неприятельской кавалерии, воспользовавшись ночью и беспечностью испанцев, сорвали их пикет и понеслись по улицам, но, встреченные гусарами, повернули назад и, преследуемые выстрелами, рассеялись по полю. Несколько захваченных польских улан показали, что они принадлежат к авангарду корпуса Нея, наступающего по дессауской дороге.

Между тем начался рассвет, и не более как в ста саженях от деревни обнаружился строй неприятельской конницы.

Положение становилось критическим, к тому же, с восходом солнца, присутствие неприятеля было обнаружено не на одной, а на всех сторонах.

Очевидно, отряд храбрецов был обойден и прижат к Эльбе. Ф. собрал офицеров отряда. "Господа, — сказал он, —мы окружены; надобно пробиться; если неприятель разорвет наши ряды, то уж больше не думайте обо мне, спасайтесь врассыпную; про это я вам толковал много раз. Сборное место — деревня [Фигнер назвал ее], она на торгауской дороге, верстах в десяти отсюда…" Отряд вошел в промежуток между деревней, занятой взводом испанцев, и лесом и приготовился к дружной атаке. В тумане раздались командные слова неприятельских офицеров. "Ахтырцы, александрийцы, пики наперевес, марш — марш!" скомандовал Ф., и отряд врубился в неприятеля, пролагая себе дорогу штыками и пиками.

Воодушевляемая примером своего предводителя, горсть храбрецов совершала чудеса отваги, но, подавленная несоразмерно превосходными силами, была оттеснена к самому берегу Эльбы. Партизаны бились на смерть: ряды их были прорваны, фланги охвачены, большая часть офицеров и нижних чинов была перебита.

Наконец, отряд не выдержал и бросился в реку, ища спасения вплавь.

Ослабевшие и израненные люди и лошади были относимы течением и погибали в волнах или от сыпавшихся на них с берега неприятельских пуль. В числе погибших был и Ф.; на берегу нашли только его саблю, отнятую им в 1812 г. у одного французского генерала.

Так кончил дни знаменитый партизан.

Имя его перешло лучшим достоянием в историю подвигов русских войск, увеличению славы которых, казалось, он посвятил все свои силы. Пренебрегая жизнью, он вызывался на выполнение самых опасных поручений, руководил самыми рискованными предприятиями, беззаветно любя родину, он как бы искал случая к жестокому отмщению Наполеону и его полчищам.

О подвигах его знала вся русская армия и высоко ценила их. Еще в 1812 г. Кутузов, отправляя с Ф. письмо к своей жене, наказывал ей: "Погляди на него пристально: это — человек необыкновенный; я этакой высокой души еще не видал; он фанатик в храбрости и в патриотизме, и Бог знает, чего он не предпримет". Только Денис Давыдов, товарищ Ф. по роду деятельности, решился набросить тень на славного партизана, объяснив, в письме своем к М. Н. Загоскину, все геройство Ф. лишь жаждою к удовлетворению своих безмерных чувств честолюбия и самолюбия.

В иных красках рисуется Ф. по показаниям других его товарищей и современников, ценивших в знаменитом партизане его истинное геройство, светлый ум, увлекающее красноречие и выдающуюся силу воли. Послужн. список, хран. в архиве СПб. артиллер. музея. — И. Р.: "Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 г.", Москва, 1835 г. — "Сев. Почта", 1813 г., № 49. — "Рус. Инв.", 1838 г., №№ 91—99. — "Воен. Сборн.", 1870 г., № 8. — "Всем. Иллюстр.", 1848 г., № 35. — "Русск. Стар.", 1887 г., т. 55, стр. 321—338. — "Воен. энцикл. лексикон", СПб., 1857. Д. С — в. {Половцов} Фигнер, Александр Самойлович (1787—1813) — известный партизан.

Воспитывался во 2-м кадетском корпусе; в 1805 г. назначен в войска англо-русской экспедиции в Средиземном море. Попав при этом случае в Италию, Ф. в совершенстве выучился итал. языку, что весьма пригодилось ему впоследствии.

С открытием кампании 1810 г. против Турции Ф. поступил в нашу молдавскую армию и отличился при осаде Рущука.

При начале Отечественной войны Ф. был шт.-капитаном артиллерии.

После занятия французами Москвы он с разрешения главнокомандующего отправился туда в качестве разведчика, но с тайным намерением убить Наполеона, к которому питал фанатическую ненависть, равно как и ко всем французам.

Намерения этого ему не удалось исполнить, но благодаря необычайной сметливости и знанию иностранных языков Ф., переодеваясь в разные костюмы, свободно вращался среди неприятелей, добывал нужные сведении и сообщал их в нашу главную квартиру.

Набрав небольшой отряд из охотников и отсталых солдат, Ф. при содействии крестьян стал тревожить тыловые сообщения противника и своими отважными предприятиями навел такой страх, что голова его была оценена Наполеоном.

Однако все старания захватить Ф. остались бесплодными; несколько раз окруженный противником, он успевал спасаться.

Когда началось отступление французов, Ф. вместе с Сеславиным отбил у них целый транспорт с драгоценностями, награбленными в столице.

В 1813 г., во время осады Данцига, Ф. проник в крепость под видом итальянца и пытался возмутить жителей против французов, но был схвачен и посажен в тюрьму.

Выпущенный оттуда за недостатком улик, он успел до такой степени вкрасться в доверие коменданта крепости, ген. Раппа, что тот послал его к Наполеону с важными депешами, которые, конечно, попали в русскую главную квартиру.

Набрав охотников, в числе которых были беглецы (итальянцы и испанцы) из Наполеоновской армии, он начал снова действовать на флангах и в тылу неприятельских войск. Окруженный близ г. Дессау конницей противника и припертый к Эльбе, он бросился в реку, надеясь переплыть на другой берег, но при этом погиб. {Брокгауз}