Десницкий Семен Ефимович
(ум. в 1789 г.) — "кол. ас., римских и российских прав доктор, бывший в Московском университете, публичный ординарный профессор юриспруденции и Императорской Российской академии член", как писалось в старинных его биографиях, или, — по выражению Н. М. Коркунова, "праотец русской юридической профессуры". Год рождения Десницкого неизвестен.
По-видимому, он происходил из духовного звания, так как первоначальное образование получил в Троицко-Лаврской семинарии.
Впрочем, этого с уверенностью сказать нельзя, ввиду того, что в первые годы существования этой семинарии, т. е. именно тогда, когда учился в ней С. Е. Десницкий, начальство нового учебного заведения, основанного по мысли имп-цы Анны Иоанновны Арсением Могилянским, архиепископом переяславским, часто бывало принуждено заполнять классы детьми монастырских служителей, солдат и разночинцев, вследствие сохранившейся еще и дотоле среди большинства приходского духовенства боязни отдавать сыновей в школы. Неизвестно также, каким образом, по окончании семинарии, Десницкий попал вместо Духовной академии в одну из гимназий, учрежденных при Московском университете. Ho что он был там, это несомненно, так как Шевырев в своей "Истории Москов. университета" указывает на сохранившийся документ о годовом акте 27 апреля 1759 г., когда университет в первый раз "произвел" студентов из учеников своих двух гимназий.
Среди этих произведенных встречается имя Семена Десницкого.
Пробыв всего лишь год студентом университета, Десницкий был отправлен в академию наук в Петербурге, а в следующем 1761 г. Шувалов командировал его вместе с Третьяковым, — тоже впоследствии профессором, — в Шотландию, в Глазгов для довершения образования.
Оба студента присылали оттуда аттестации от профессоров своих и в отчетах писали, что слушают лекции, юридические, медицинские и математические, исполняя данное им предписание от Академии, которая полагала, что для изучения одной лишь юриспруденции не стоит ехать так далеко.
В Глазгове Десницкий, между прочим, слушал курс нравственной философии, читавшийся прославившимся впоследствии Адамом Смитом.
Главное внимание в бытность свою за границей Десницкий обращал на науки юридические, чувствуя к ним склонность.
В 1765 г., по окончании курса, он был удостоен степени магистра свободных наук, а через два года Глазговская академия признала его доктором гражданского и церковного права, вместе с чем ему были пожалованы привилегии английского гражданства, звания, особенно почетного для иностранца.
Поездка за границу оставила неизгладимый след на образе мыслей Десницкого.
Он подметил там проблески зарождающегося исторического направления в изучении права и явился первым и смелым представителем в России этого еще не вполне определившегося при нем направления.
До него, и в Московском университете, и в других учебных заведениях, где преподавалось правоведение, все коренилось на праве естественном, "перстом Божеским во всех сердцах написанном"; всюду господствовали Пуффендорф и Вольф. Можно было предполагать, что, воспитанный на их отвлеченных воззрениях, беспочвенных и далеких от действительности, Десницкий и сам окажется последователем школы естественного права. Ho этого не случилось.
Лекции Адама Смита не могли не произвести впечатления на восприимчивого русского студента, одаренного большими способностями.
Они послужили толчком к дальнейшей, уже самостоятельной разработке начал нового направления.
По возвращении из Глазгова в 1767 г., Десницкий и Третьяков изъявили желание подвергнуться экзамену, чтобы затем иметь право читать лекции.
Университетская конференция встретила докторов Глазговского университета с предубеждением, не рассчитывая на особенные познания их, ввиду странного смешения предметов, которые они слушали за границей.
Ададуров, бывший в то время куратором университета, приказал, однако, допустить их к испытанию.
Прежде других был назначен экзамен из юриспруденции.
Были присланы от Сената вопросы на латинском и русском языках для задания экзаменующимся; кроме того, вопросы на латинском языке предлагали профессора Дильтей и Лангер и обер-секретарь 3-го департамента Сената, Самуил Ден, командированный присутствовать при испытании.
Спустя несколько дней Десницкий читал пробную лекцию на предложенную ему тему "De praescriptionibus". Дильтей отозвался с большой похвалой относительно обоих экзаменовавшихся, но предпочтение отдал Десницкому.
Лангер высказался несколько строже, с некоторыми ограничениями, но и он отдал преимущество Десницкому.
Затем Ададуров потребовал, чтобы доктора прав проэкзаменовались из математики.
Он основывался на том, что в числе казенных расходов означены ими деньги, заплаченные в Глазгове профессору математики и учителю коммерции.
Десницкий и Третьяков просили избавить их от испытания ввиду того, что, хотя они и занимались математикой, однако больше труда и времени посвящали юриспруденции.
Требование было повторено, но Десницкий отказался наотрез экзаменоваться.
Ему было поручено читать римское право по руководству Гейнекция, с применением к праву русскому.
Ададуров предписал вести преподавание на латинском языке для того, чтобы профессора-иностранцы могли точнее судить о достоинстве лекций. Ho уже в следующем году вопрос о языке лекций был решен в смысле, желательном для первых русских профессоров университета.
Императрица высказалась, "что в университете пристойнее читать лекции на русском языке, а особливо юриспруденцию". Ее воля, разумеется, была исполнена. 8 мая 1768 г. Десницкий был возведен в звание экстраординарного профессора и допущен к заседаниям конференции.
Через 5 лет после того он был наименован ординарным профессором.
В течение почти 20 лет, до самого дня увольнения из университета, он читал курс Римского права, применительно к русским законам.
Сохранился интересный список (1769 г.) пособий к его лекциям;
Неinессii Institutiones; Пандекты, и к ним комментарии Vinii, Woetii, Noodii; Corpus juris civilis в голландском издании;
Указы российские, Кормчая книга, Старинное сводное Уложение, деланное по последней комиссии.
Кафедра профессора не давала Десницкому права свободно высказывать свои взгляды.
В ту пору еще не считалось допустимым вести преподавание по своей системе, и профессорам указывали готовые системы, готовые учебники, которыми должны были они руководствоваться.
Проявить самостоятельность воззрений было делом нелегким.
Большинство профессоров, менее даровитых, подчинялись силе обстоятельств.
Но Десницкий, провидевший, по выражению Морошкина, что не одна фантазия ведет народы к их назначению, и искавший духа законов в сущности вещей, в истории народов, — можно сказать с уверенностью, — превозмогал этот гнет. Оставшиеся литературные труды его свидетельствуют, что он был далек от мысли придерживаться господствующих взглядов.
И его речи, и примечания к переводу сочинения Блакстона заставляют думать, что он был тверд в убеждениях и навряд ли слепо придерживался Гейнекция в своих лекциях.
Относясь отрицательно к умствованиям представителей школы естественного права, Десницкий позволял себе посмеиваться над ними. Зато он чрезвычайно высоко ставил своего учителя, Адама Смита, последователем которого являлся сам. Несколько строчек из посвящения Десницкого к его переводу "Наставника земледельческого" Боудена ярко рисуют нам взгляды первого русского профессора-юриста. "Такое цветущее состояние (речь идет о совершенстве законов Англии) ниже каким-либо даром, говорит он, или по особливому благодеянию природы Британия наследила, но все ее толикие превосходства приобретены величайшими трудами.
Много пота и крови народных пролито в сем столь лестном приобретении". Эти слова, как нельзя лучше, показывают, что, по мнению Десницкого, абстрактные теории права не имеют никакой цены в смысле практического их осуществления; наука должна способствовать облегчению и ускорению естественных процессов социальной жизни, но она может достигать этой цели единственно путем изучения самой жизни в настоящем и прошлом.
В самом начале своей деятельности, в первый же год профессорства, Десницкий произнес речь "О прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции", дав этою речью вполне стройную и выработанную программу университетского преподавания и научной разработки права. Он находит, что для успешного изучения науки законоведения необходимо преподавать: здравую нравоучительную философию, натуральную юриспруденцию, языки и другие вспомогательные науки, как-то: грамматику, риторику, логику, физику, математику и пр. Основательно усвоив эти предметы, студент может приступать "к практике, в которой и сам после найдет и откроет другим такие тонкости, каковые многие и видеть не могут". Для практического изучения права должно собрать все, как древние, так и новые законы и указы, и из них составить наставление российских прав; в университете, наряду с кафедрой теории права, необходимо открыть кафедру практики, и профессор, которому она будет поручена, должен руководить студентами в практических занятиях по разбору тяжебных дел. Мысль Десницкого о введении практических занятий была несколько позднее осуществлена.
Руководительство было поручено одному из учеников его, Горюшкину.
Речь "О прямом и ближайшем способе..." подчеркивала, между прочим, необходимость, вместо всяких отвлеченных построений, исторического описания и исторического доказательства в каждом юридическом исследовании.
Чтобы дать образчик нового метода исследований институтов права, Десницкий включает в свою речь "Рассуждение о происшествии преимущества, власти и старшинства в народах, от которых и происходит их правление", где подробно выясняет, что может служить основой власти на каждой из ступеней человеческой культуры, зависящей от последовательных изменений хозяйственного быта народов.
В последующих речах Десницкий объясняет происхождение семьи, собственности и казней.
Он проводит мысль о равноправности мужчин и женщин, указывает, что признание равноправности свидетельствует о превосходстве новой цивилизации в сравнении с бытом древних времен.
Проследив быт народов от первоначальной бродяжеской формы до последней — "коммерческой", и основательно выяснив себе, как человек может относиться и относится к вещи в каждом состоянии, Десницкий приходит к убеждению, что понятие о праве собственности слагается в зависимости от количества труда, затраченного на производство вещи; таким образом институт собственности устанавливается с той поры, когда человек начинает заниматься земледелием и от кочевого образа жизни переходит к оседлому.
Спорный и доселе вопрос об основании и цели наказания разрешается Десницким в смысле крайних теорий "самозащиты" и "предостережения". Карательная деятельность государства коренится, по его мнению, в инстинкте мести, в потребности отплатить за причиненное зло; казнь тем только разнится от обыкновенной мести, что "она согласна всячески с удовлетворением обидимых и в то же время с общим благоволением посторонних зрителей". Указывая, как на цель наказания, на необходимость поддержания порядка, Десницкий вместе с тем требует, чтобы "учиненные казни не выходили за предел человечества"; иначе, говорит он, зрители могут почувствовать сожаление к преступнику, и сами казни не будут иметь "действительного успеха в пресечении злотворства". Таким образом, не будучи по специальности криминалистом, Десницкий, если и не заметил других оснований и целей наказания, зато, как чуткий человек, он понял, насколько не соответствуют духу времени чрезмерно жестокие кары, и приложил свои силы к тому, чтобы способствовать замене старых карательных систем новыми, более мягкими и человечными.
Ведь, если в его время и не практиковалась в широких размерах смертная казнь со всеми ее ужасами, то это было не в силу духа тогдашних законов, а лишь потому, что сохраняло свое действие, как временная мера, замена казни ссылкой и каторгой.
Поставивши себе задачей развить в соотечественниках любовь к изучению права, Десницкий произносит речь "О пользе знания отечественного законоискусства" для лиц всех сословий, особенно в ту пору, когда после созыва Уложенной комиссии явилась надежда получить кодекс, заключающий гуманные законоположения, согласные с духом "Наказа" — надежда, не осуществившаяся, однако, воодушевившая всех, так как комиссия официально считалась существующей до 80-х годов, несмотря на то, что, распущенная в 1768 г., уже вновь не собиралась.
Здесь приведены некоторые воззрения проф. Десницкого с целью показать мощь ума и степень дарований первого русского ученого юриста.
Многое было предвосхищено им у будущих создателей различных теорий, и если не ему принадлежит слава провозвестника, то лишь потому, что у него фамилия была русская, а не иностранная, как говорит Морошкин.
Во всяком случае, по торжественному признанию Морошкина на акте 1834 г., никто не станет отрицать, что русский юридический факультет создан всецело им. Им намечена и получившая осуществление программа, им же привлечены и слушатели.
До его вступления на кафедру был период, когда один лишь профессор представлял собою факультет, и был год, когда на факультете был лишь один слушатель.
Вообще С. Е. Десницкий сыграл видную роль в истории Московского университета.
При самом основании в 1783 г. Российской Академии (русского языка и словесности) он был избран в число действительных членов, как отличавшийся красноречием оратор.
Желая послужить делу, предпринятому Академией, а именно составлению русского словаря, Десницкий взял на себя труд сделать выборку слов из старинных русских законодательных памятников, кончая Уложением Алексея Михайловича.
К занятиям, не имеющим прямого отношения к любимой им юриспруденции, надо причислить также преподавание английского языка, которое он вел с 1783 по 1786 г., и исполнение обязанностей эфора над казенными студентами.
В 1787 г. Десницкий, по болезни, принужден был оставить кафедру, и вскоре (15 июня 1789 г.) скончался.
Научные труды его, относясь ко времени, когда людей, отдавшихся вполне науке, было сравнительно мало, имеют форму речей. Они изданы в 1819 г. Вот их перечень: 1) Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции.
Произнесено 1768 г. 30 июня. 2) Слово о причинах смертных казней по делам криминальным 1770 г. 22 апреля. 3) Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие, с показанием прав, какими оные у разных народов защищаются. 1772 г. 22 апреля. 4) Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества у первоначальных народов и о совершенстве, к какому оно приведенным быть кажется последовавшими народами просвещеннейшими. 1775 г. 30 июня. 5) Слово на день тезоименитства императрицы Екатерины II, по случаю оказанных вновь всей Империи благодеяний. 1775 г. 28 ноября. 6) Слово на торжество о бракосочетании государя вел. кн. Павла Петровича с вел. княжной Наталией Алексеевной 1776 г. 15 октября. 7) Юридическое рассуждение о пользе знания отечественного законоискусства и о надобном возобновлении онаго в государственных училищах. 1778 г. 22-го апреля. 8) Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народы о собственности имения в различных состояниях общежительства. 1781 г. 21-го апреля.
Кроме того, он перевел: 1) Блакстона, Истолкования английских законов 3 т. 1780—82 гг. М. (труд неокончен), и 2) Томаса Боудена, Наставник земледельческий.
М. 1780 г. С. Смирнов.
История Троицко-Лаврской семинарии. M 1867 г. — С. Шевырев.
История Московского университета 1755—1855 гг. М. 1855 г. — Н. Новиков.
Опыт исторического словаря о русских писателях.
См. Материалы для истории русской литературы.
Изд. П. А. Ефремова.
СПб. 1867 г. — Биографический словарь профессоров Московского университета.
Под ред. С. Шевырева.
Статья Баршева, т. I, стр. 297—301. Изд. 1855 г. — Евгений Болховитинов.
Словарь писателей. — Ученые Записки Московского университета 1834 г., ч. III, № 8. Речь Морошкина. — Речи профессоров Московского университета.
Изд. Общества Любителей рос. словесности.
М. 1819 г., т. І и IV. — Н. М. Коркунов.
История философии права. СПб. 1898. — Сухомлинов.
История Российской Академии.—1880, вып. 5-й (прил. к XXXIII т. Записок Академии Наук). — А. Е. Яновский.
Статья о Десницком в Энц. Слов. Брокгауза.
Есть указания, сверх того, в словаре Геннади и указателе Сопикова.
Влад. Калмыков. {Половцов} Десницкий, Семен Ефимович — профессор Моcковского университета.
Первоначальное образование получил в Троицкой Лавре; потом был студентом Моcк. университета, откуда отправлен был в Академию наук, а в 1761 году послан для довершения образования в Англию; слушал в Глазгове юриспруденцию, математику, химию, историю; получил там степень доктора прав и звание почетного гражданина и в 1768 г. стал преподавать в Московском университете римское право, а затем и российское законоведение.
Первый профессор из русских, Д. впервые стал читать лекции на русском языке, что встретило противодействие со стороны профессоров-иностранцев, преподававших на латинском языке; вопрос этот восходил на рассмотрение Екатерины II, принявшей сторону Д. Как истый питомец Британского университета, Д. с особенным сочувствием отзывается об англ. законах и учреждениях и о самой Англии.
Совершенно иным тоном говорит он о Германии.
Д. подсмеивается над немецкими учеными, придающими большую цену разным схоластическим тонкостям.
Высоко ставя Юма и Адама Смита, Д. с пренебрежением отзывается о Пуффендорфе, отзыв тем более замечательный, что Пуффендорф тогда, да и после долго, служил руководством во всех заведениях, где преподавалось право. Эта самостоятельность мышления Д. имела тем большее значение, что ему приходилось закладывать основы для изучения российского законоведения.
В этом отношении особый интерес представляют две методологические речи Д.: "Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции" (М., 1768) и "Юридическое рассуждение о пользе знания отечественного законоискусства" (М., 1778). Юристу, по мнению Д., необходимы четыре науки: нравоучительная философия, натуральная юриспруденция, римское право и отечественное право; последние должны быть изучаемы на основании сравнительно-исторических данных.
Д. и представляет образчики подобного изучения, и хотя материал, которым он располагал, весьма скуден, но уже одна замена отвлеченного демонстративного метода вольфианцев, царившего в Моск. университете, исследованием сравнительно-историческим есть весьма серьезная заслуга.
Тем же характером сравнительно-исторического изучения запечатлены и др. речи Д.: "Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народы о собственности" (М., 1781), где установление и развитие института собственности объясняется последовательными изменениями экономического быта; "Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества" (М., 1774), где автор ратует за равноправность мужчин и женщин; "Слово о причинах смертных казней в делах криминальных" (М., 1770); "Юридическое рассуждение о вещах священных и пр." (М., 1772), и др. Главные его речи помещены в 1-м томе "Речей Моск. университета" (М., 1819). Д. перевел еще с англ. "Наставник земледельческий" Боудена (М., 1780) и соч. Блэкстона (см.). Д. оставил профессорскую службу в 1787, † в 1789. А. Л. {Брокгауз} Десницкий, Семен Ефимович доктор и професс. римск. и русс. прав в Моск. унив., † 15 июня 1789 г. {Половцов}
