Браницкий граф Франц Ксаверий Петрович

— великий гетман коронный польский, генерал-аншеф русской службы; род. в 1731 г., ум. в 1819 г. в своем поместье Белой Церкви.

Он происходил из старинного польского рода герба Корчак; отец его был кастеляном брацлавским и оставил сыну весьма большое состояние, которое, однако, почти все было растрачено сыном в молодые годы. Браницкий получил тщательное европейское образование, которое впоследствии дополнил путешествиями, имел богатые дарования и быстро сделался любимцем двора и кумиром польской молодежи.

Однако, он рано уже начал искать счастья в чужих землях: сперва он служил в рядах французского войска, действовавшего против Пруссии, потом в Курляндии, при дворе молодого герцога Карла, с которым особенно сблизился, и которого сопровождал в Семилетней войне. Когда состояние Браницкого истощилось, он хотел ехать в Париж и снова искать счастья при французском дворе, но герцогу Карлу удалось выхлопотать для него место при посольстве в Петербурге, где в то время польским послом был Станислав Понятовский, будущий польский король.

Молодые люди быстро сошлись, и добрые отношения между ними укрепились, когда Браницкому удалось оказать несколько важных услуг будущему королю.

С этого времени Браницкий, благодаря сильному покровительству Понятовского, стал быстро возвышаться: 18 февраля 1757 г. он произведен в полковники, а в 1762 г. сделан генерал-адъютантом короля.

В это же время Браницкий успел снискать расположение русской великой княгини Екатерины Алексеевны, что впоследствии имело сильное влияние на всю его судьбу.

С 1764 г. начинается новый период в жизни Браницкого.

В этом году Станислав Понятовский, благодаря покровительству русского двора, был избран королем польским, и на Браницкого посыпались награды и отличия: 6 декабря 1764 г. он получил звание первого королевского генерал-адъютанта, на следующий день был произведен в генерал-лейтенанты коронных войск; 21 декабря был сделан подстолием королевства, а 28 получил богатое староство Пшемысльское; во время коронационного сейма он получил высокое звание генерала литовской артиллерии, а в феврале 1765 г. отправлен в Берлин с уведомлением о коронации Станислава-Августа; в мае того же года Браницкий был награжден орденом св. Станислава, а в декабре — Белого Орла, наконец, в мае 1766 г. был сделан ловчим королевства.

Браницкий ревностно служил королю, поддерживал его в разрыве с Чарторыйскими и старался противодействовать той партии, которая силилась низвергнуть его. В это же время он явно начал склоняться на сторону России и, участвуя в сейме 1767—68 гг., был членом делегации, утвердившей 19 ноября 1767 г. договор с Россией о правах диссидентов.

Когда поднялась Барская конфедерация, то Браницкий был назначен начальником польского корпуса, действовавшего против конфедератов вместе с русскими генералами графом Апраксиным и Кречетниковым.

Действия его в этой кампании были очень вялы, так как король тайно приказывал ему удерживаться от решительных действий; на долю Браницкого выпало лишь усмирение гайдамаков, что он и выполнил вместе с генералом Кречетниковым, захватив и казнив при этом одного из главных деятелей восстания, сотника Гонту. Вообще Браницкий в это время был другом короля и сторонником России, как об этом свидетельствует и Сальдерн, назначенный в 1771 г. русским посланником при варшавском дворе. "Граф Браницкий, — пишет он в своем донесении, — один из друзей королевских, который говорит Станиславу всю правду твердо и не обинуясь.

Он один, на которого я могу положиться". И действительно, Браницкий был посредником между королем и русским послом и не раз выпрашивал субсидии королю, лишенному конфедерацией почти всех доходов.

В то же время и сам Браницкий давал знать Сальдерну обо всем, что происходило при дворе, и старался всячески приобрести его доверие.

В 1771 г. Браницкий снова был в Петербурге послом от короля, который старался уверить Императрицу в своей преданности и готовности подчиняться всем ее распоряжениям.

В 1772 г., когда распространились слухи о готовящемся разделе Польши, Браницкому, по поручению короля, пришлось ехать в Париж ходатайствовать перед тамошним двором о заступничестве.

Хотя посольство и не достигло своей цели, но король щедро наградил Браницкого, послав ему в Париж 10 апреля 1773 г. булаву польного гетмана, а вскоре после этого, 8 февраля 1774 г. Браницкий был назначен великим коронным гетманом.

В этом же году, по ходатайству Императрицы Екатерины, Браницкому было пожаловано богатое Белоцерковское староство, и с этого времени Браницкий начинает особенно усердно служить русским интересам в Польше.

В 1774 г. Браницкий снова ездил в Петербург по поручению короля, с просьбой о посредничестве в пограничном споре с Пруссиею.

Тогда же ему удалось выхлопотать в Петербурге позволение увеличить польскую армию до 30000 чел. К этому времени относится и отзыв о Браницком барона Штакельберга, назначенного после Сальдерна русским послом в Варшаве, с которым у Браницкого сразу же установились натянутые отношения. "Это человек, — писал он графу Панину, — способный служить, но надобно полагать границы его воображению, — иначе он ниспровергнет все. Вы должны заметить, что он хочет быть самовластным кормчим корабля.

Он, быть может, у вас несколько раз упоминал о короле, но это только из приличия.

Он держит Станислава Августа в подчинении, посредством чувства, которое, переставая быть дружбой, приближается к страху.

В своем стремлении стать единственным главою партии он подражает всем тем, которые прежде были нашими орудиями.

Как только они укреплялись нашим покровительством, становились сильны и богаты через него, то благодарность изглаживалась из их сердец и уступала место ненависти". Штакельберг прав был лишь в одном — прежней дружбы между королем и Браницким уже не было, но с Россией гетман не желал разрывать, хотя и враждовал с Штакельбергом.

Сама размолвка между королем и Браницким началась с того, что Браницкий стал хлопотать об уничтожении постоянного совета, который был введен Штакельбергом с согласия короля, и к которому, между прочим, отошла почти вся власть великого гетмана.

Потерпев неудачу, благодаря сопротивлению Штакельберга, Браницкий хлопотал об отозвании посла, но не успел и в этом. Тогда он разошелся с королем, примкнул к партии Чарторыйского и Потоцких, и стал говорить о возрождении отечества, указывая на короля, как на главную причину тяжелого положения Польши.

На самом же деле Браницкий мечтал о восстановлении прежнего значения гетманской власти, о независимости гетманов от сейма и о безотчетном начальствовании над войском.

Вскоре он сделался главой оппозиционной партии и тогда же встретился с планами Потемкина, который, думая составить себе самостоятельное владение в Польше, скупал себе там имения и набирал партию.

Браницкий пошел навстречу планам Потемкина, в 1781 г. женился на племяннице его, А. В. Энгельгардт, и с этого времени открыто порвал с королем и Штакельбергом.

Партия Браницкого образовала конфедерацию против короля, но Штакельберг с помощью русских войск смирил конфедератов.

Тогда Браницкий с полкупленными им послами явился на сейм 1776 г., но сейм был конфедерован королем с помощью Штакельберга, послы, приведенные оппозицией, исключены, и Браницкий опять потерпел неудачу.

На сейм 1782 г. Браницкий снова явился с сильной партией, поднимал беспорядки, во всем перечил королю и довел до того, что сейм должен был разойтись, не сделав ничего.

Тогда Браницкому сделали из Петербурга внушение, и на следующем сейме 1784 г. он держался спокойно.

Однако, оппозиция не хотела смиряться и продолжала свою кампанию против короля.

Вскоре после сейма 1784 г. поднялось дело Угрюмовой, которая была подкуплена оппозицией донести, будто бы слуги короля уговаривали ее отравить одного из вождей оппозиции князя Адама Чарторыйского; однако, истина на суде открылась, и члены оппозиции были скомпрометированы.

В этом деле замешан был и Браницкий, и лишь впоследствии, по настоянию Потемкина, имя его было изъято из этого дела. Сейм 1786 г. ознаменовался новыми беспорядками со стороны партии Браницкого.

В следующем году, во время путешествия Императрицы Екатерины II в Крым, Браницкий все время находился при ней и Потемкине, надеясь вооружить их против короля, но ошибся: Императрица была с ним очень милостива, но не подавала надежд на помощь, а Потемкин советовал ему примириться с королем.

Король в свою очередь также рассчитывал на помощь против Браницкого, но и он ошибся: Потемкин ограничивался очень неопределенными ответами.

Так же безрезультатна была и попытка короля примириться с Браницким — гетман уклонился от этого. Незадолго до сейма 1788 г. оппозиция разделилась: часть ее с Чарторыйскими, Потоцкими и Сапегами во главе стала на сторону Пруссии, а другая часть, во главе которой стояли гр. Щенсный-Потоцкий и Ржевусский, обратилась к России.

Ко второй партии присоединился и Браницкий, который стал скоро одним из вождей ее. Вместе с Щенсным-Потоцким начал он собирать партию на сеймах в южных воеводствах.

Тогда же Браницкий составил проект, который был приведен в исполнение через четыре года: он задумал образовать до начала сейма конфедерацию из лиц, преданных русским интересам, поставить ее под защиту польских войск, опереться еще и на русские войска и таким образом поставить короля и все польское правительство в зависимость от России.

Проект этот, представленный через Потемкина на усмотрение Императрицы, был отвергнут, и Браницкий должен был удовольствоваться оппозицией на сейме 1788 г. Сильная партия дала ему возможность играть довольно видную роль на этом сейме, затянувшемся на четыре года. Браницкий стал во главе консервативной партии и зорко следил, чтобы сейм не произвел перемен, неугодных России.

Поэтому он восставал против недопущения безземельной шляхты на сеймики, против наследственности королевской власти, против уничтожения liberum veto и вообще объявил себя сторонником древних шляхетских вольностей.

Однако, после провозглашения конституции 3 мая 1791 г., Браницкий не только подписал ее и присягнул ей, но даже расхваливал ее и вошел в состав вновь учрежденного министерства, в звании военного министра.

В действительности же гетман, решив ниспровергнуть новую конституцию, начал сноситься с русским посланником и в марте 1792 г., под предлогом получения наследства после смерти Потемкина, начал проситься в Петербург, где уже собрались враги конституции, Щенсный-Потоцкий и Ржевусский.

После долгих затруднений, с него взяли подписку в верности конституции и отпустили.

От этого времени сохранилось характерное его письмо к королю. "Ваше величество, — писал Браницкий, — имели много доказательств моей верности в продолжении моей жизни, а по отношению к конституции самое большое доказательство есть то, что я присяжный министр в страже.

Уверяю вас честным словом, что мое путешествие (в Россию) не имеет другой цели, кроме пользы моих детей, и я возвращусь в отечество с незапятнанной верностью". Но в Петербурге уже решено было составить конфедерацию из противников конституции и поставить ее под защиту русских войск; ждали только Браницкого, чтобы начать действия. 18 мая 1792 г. была объявлена в Польше декларация Императрицы о том, что она берет под свое покровительство вновь образовавшуюся конфедерацию, и русская армия вступила в Польшу.

Скоро польские войска были разбиты, приверженцы конституции разогнаны, король присоединился к конфедерации, конституция была уничтожена и восстановился старый порядок.

Конфедерация послала в Петербург депутацию, благодарить Императрицу за помощь, и во главе депутации стал Браницкий.

После этого Браницкий участвовал в Гродненском сейме, где немало помогал русскому послу Сиверсу, а после второго раздела, когда все его обширные поместья отошли к России, сложил с себя звание гетмана и перешел на русскую службу.

Здесь ему пожалован был чин генерал-аншефа, но он не остался жить при дворе и уехал в свое поместье Белую Церковь, где, выйдя 2 ноября 1798 г. в отставку с переименованием в генералы от инфантерии, доживал свой век вдали от двора, занимаясь воспитанием детей и своим обширным хозяйством.

Похоронен Браницкий в костеле в Белой Церкви.

Энциклопедические словари. — Соловьев, "История России". — Его же, "История падения Польши". — Костомаров, "Последние годы Речи Посполитой" (СПб. 1886). — Кареев, "Польские реформы XVIII века" (СПб. 1890). — Сборник Имп. Исторического Общ., тт. IX, XIX, XX, ХХVI, XXVII, XXIX, XXXVII, XLVII, LXXXVII, XCVII. — "Русская Старина", I, XI, XIII, XVI, XXXV, LIII, LXXX, LXXXIV, ХСII, СIII. — "Русский Архив", 1865, 1874. — "Исторический Вестник", 1881, 1899, 1900. — Encyklopedyia powszechna. — Lelewel, "Panowanie Stanislawa Augusta Poniatowskiego" (Warszawa, 1831). — Kitowicz, "Pamietniki do panowania Stanislawa Poniatowskiego" (Poznan, 1845). — Kalinka, "Ostatnie lata panowania Stanislawa Augusta" (Krakow, 1891). — Schmitt, "Materialy historiczne z w. XVIII" (Lwow, 1857). — Ferrand, "Histoire des trois demembrements de la Pologne". Paris, 1820. — Hoffman, "Historya reform politycznych w Polsce". Lipsk, 1867. — Иловайский, "Гродненский сейм 1793 г.", М., 1870. — Kalinka, "Sejm czteroletni". Lwow, 1880—86. — Korzon, "Wewnetrzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta". Krakow, 1881—86. — Lelevel, "Trzy konstitucje polskie", 1831. — Смитт, "Суворов и падение Польши". E. Лихач. {Половцов}