Бортнянский Дмитрий Степанович
— композитор духовной музыки, директор придворной капеллы; род. в 1751 г. в г. Глухове, Черниговской губернии, ум. 28 сентября 1825 г. Семи лет он был зачислен в певчие придворного хора и, благодаря прекрасному голосу (у него был дискант) и выдающимся музыкальным способностям, а также счастливой наружности, скоро начал выступать публично на придворной сцене (придворные певчие в то время принимали участие и в исполнении опер, дававшихся в придворном театре под управлением иностранцев-композиторов, приезжавших в Россию по приглашению царствующих особ и живших иногда здесь подолгу).
Есть известие, что 11 лет от роду Бортнянский исполнял ответственную, притом женскую, роль в опере Раупаха "Альцеста", причем, перед выступлением в этой роли, должен был прослушать несколько уроков сценического искусства в кадетском корпусе.
В это время на него обратила внимание Императрица Елизавета Петровна, которая с тех пор принимала постоянно в нем большое участие.
Исключительные музыкальные способности Бортнянского доставили ему также внимание итальянца, композитора Галуппи, который занялся серьезно его музыкальным образованием и давал ему уроки теории композиции до самого отъезда своего из России (1768 г.). Через год Императрица Екатерина II, уступая желанию Галуппи, отправила Бортнянского к нему в Венецию для окончательного усовершенствования в музыкальных познаниях.
Бортнянский пробыл в Италии до 1779 года и в это время не только вполне овладел техникой композиции, но и приобрел даже известность в качестве композитора кантат и опер. Эти произведения не дошли до нас, известно только, что они были написаны в итальянском стиле и на итальянский текст. В это время он также много путешествовал по Италии и приобрел здесь страсть к произведениям искусства, особенно живописи, не покидавшую его до конца жизни, и вообще расширил круг своих познаний.
В 1779 г. Бортнянский вернулся в Петербург и тотчас же получил звание капельмейстера придворного хора, а впоследствии — в 1796 г., — звание директора вокальной музыки и управляющего придворной капеллой, преобразованной из придворного хора. С этим последним званием были связаны не только заведование чисто художественною стороною дела, но также и хозяйственные заботы.
На обязанности директора лежало также сочинение духовных хоровых произведений для придворных церквей.
Получив в полное распоряжение капеллу, которая при предшественнике его Полторацком была в состоянии крайнего упадка, Бортнянский быстро привел ее в блестящее положение.
Прежде всего он позаботился об улучшении состава хористов в музыкальном отношении, исключив из хора маломузыкальных певцов и набрав новых, более способных, преимущественно в южных губерниях России.
Численный состав хора увеличен им до 60 человек, музыкальность исполнения, чистота и звучность пения, отчетливость дикции доведены до высшей степени совершенства.
Вместе с тем, он обратил внимание на улучшение материального положения служащих капеллы, которым он выхлопотал значительные прибавки жалованья.
Наконец, ему удалось добиться прекращения участия хоров капеллы в театральных представлениях при дворе, для которых в 1800 г. был образован специальный хор. Одновременно со всем этим, он занялся улучшением репертуара духовных песнопений в придворных и других церквах.
В это время в России в качестве композиторов духовной музыки господствовали итальянцы: Галуппи, Сарти, Сапиенца и др., композиции которых были написаны совершенно не в духе старого русского церковного пения, отличавшегося простотою и сдержанностью, а главное строгим соответствием между текстом и музыкою.
Произведения же перечисленных композиторов были чужды простоты и стремились главным образом произвести эффект; с этой целью в них вводились разного рода фиоритуры, пассажи, трели, форшлаги, резкие переходы и скачки, ферматы, крик и тому подобные украшения, уместные скорее в театрах, чем на клиросе церквей.
Нечего и говорить, что мелодические обороты, гармония и ритм были вполне итальянские, причем иногда мелодия и гармонизация прямо заимствовалась из западноевропейских образцов.
Так, для одной Херувимской, гармонизация была заимствована из "Сотворения мира" Гайдна, а одно "Тебе поем" было написано на тему арии жреца, из "Весталки" Спонтини.
Иногда даже текст священного песнопения подвергали искажению.
Наиболее характерным произведением этой эпохи является, может быть, оратория Сарти "Тебе Бога хвалим", исполненная близ Ясс в присутствии Потемкина под открытым небом огромным хором певчих с аккомпанементом пушек и колоколов.
Не лучше были и русские композиторы, подражавшие итальянцам, увлеченные успехом произведений последних: Редриков, Виноградов, Николай Бовыкин и другие, которые писали Херувимские "веселого распева с выходками", "умилительные с выходками", "причастны во всю землю", под названием "труба", напевы "пропорциональные", "бемоллярные", " хоральные", "полупартесные", "с переговорками", "с отменою", "с высокого конца" и т. п. Уже сами названия свидетельствуют о характере и качестве этих произведений.
Существовавшие наряду с этими композициями попытки переложений старых церковных напевов также были далеко не высокого качества: это были, так называемые, эксцеллентования (от excellentes canere), особенность которых состояла в чрезвычайно игривом басе, не оставлявшем впечатления основного баса, служащего поддержкой гармонии.
Все эти произведения чрезвычайно нравились слушателям и все более и более распространялись по России, доходя до самых отдаленных уголков ее, вытесняя старые русские песнопения и угрожая совершенно испортить музыкальные вкусы общества.
Как человек, одаренный в высшей степени художественным вкусом, Бортнянский чувствовал все несовершенство подобного рода музыки и несоответствие его с духом православного пения и начал борьбу со всеми этими направлениями.
Но, понимая, что крутыми мерами трудно было бы достигнуть цели, Бортнянский решил действовать постепенно, делая некоторые необходимые уступки вкусам своего времени.
Сознавая необходимость рано или поздно вернуться к древним песнопениям, Бортнянский не решился, однако, предложить ко всеобщему употреблению их в совершенно нетронутом виде, опасаясь, что эти напевы, оставаясь в своей первобытной суровой красоте, не будут достаточно поняты современниками.
Ввиду этого он продолжал писать в итальянском духе, т. е. принимая западноевропейские мелодии, гармонии и контрапункт, широко пользуясь имитациями, каноном и фугато, уклоняясь от применения церковных ладов, в которых написаны древнерусские мелодии.
Но при этом он обратил внимание на соответствие музыки и текста, изгнал из своих произведений всякие театральные эффекты и придал им характер величественной простоты, чем приблизил их к древним песнопениям.
В своих переложениях древних напевов, очень немногочисленных, Бортнянский руководился тем же принципом постепенности и не оставлял их в первоначальном виде. Он старался подчинить их симметричному ритму (известно, что древние церковные напевы не были подчинены определенному такту и ритму, но будучи написаны на прозаический текст, строго следовали за естественными удлинениями и ударениями, заключавшимися в речи) и с этой целью часто изменял их, оставляя только самые необходимые ноты мелодии, изменяя также относительную длину нот, а иногда даже и текст. Благодаря глубокому чувству, проникающему все творения Бортнянского, и соответствию музыки с текстом, эти творения постепенно приобрели симпатии общества и, получив широкое распространение во всех концах России, понемногу вытеснили произведения его предшественников.
Об успехе его произведений свидетельствует, например, тот факт, что князь Грузинский, живший в селе Лыскове, Нижегородской губернии, платил большие деньги за то, чтобы ему высылались новые сочинения Бортнянского тотчас по их написании.
Благодаря плодотворной деятельности Бортнянского, ему удалось достигнуть большого влияния в высших правительственных сферах.
Предположенное в 1804 г. в видах улучшения церковного пения в России учреждение цензуры над духовно-музыкальными сочинениями было осуществлено в 1816 г. указом Синода.
По этому указу "все, что поется в церкви по нотам должно быть напечатано и состоять из собственных сочинений директора капеллы д. с. сов. Бортнянского и других известных сочинителей, но сих последних сочинения должны быть печатаемы с одобрения Бортнянского". Однако, в течение 9 лет Бортнянский не скрепил своею подписью, а следовательно и не издал ни одного своего произведения.
На Бортнянского была возложена обязанность обучать причетников петербургских церквей простому и единообразному пению. Для этой же цели улучшения пения Бортнянский переложил придворный напев литургии на два голоса, напечатал и разослал во все церкви России.
Наконец, Бортнянскому приписывается так называемый "проект об отпечатании древнего российского крюкового пения", главная мысль которого заключается в объединении пения во всех православных церквах на почве древних мелодий, записанных и изданных в свойственной им крюковой нотации.
Впрочем В. В. Стасов в статье "Сочинение, приписываемое Бортнянскому" отрицает возможность принадлежности этого проекта Бортнянскому, приводя против этого целый ряд доводов, из которых наиболее убедительными является, во-первых, то обстоятельство, что современники и ближайшие преемники Бортнянского по управлению капеллой, директор ее А. Ф. Львов и инспектор Беликов, прямо признают этот документ подложным, не принадлежащим перу Бортнянского, а, во-вторых то, что если бы Бортнянский действительно хотел напечатать древние крюковые ноты, то всегда мог бы это сделать, пользуясь неограниченным влиянием при дворе, и ему не нужно было бы предлагать подписку, как единственное средство осуществить этот проект.
По мнению Стасова, проект этот мог быть составлен учителем капеллы Алакрицким, по просьбе раскольников, мечтавших о возрождении древнего русского пения и, дабы обратить на проект внимание общества и правительства, распустивших слух, что он написан Бортнянским.
Бортнянский согласился на напечатание своих сочинений лишь незадолго до своей смерти, поручив издание их протоиерею Турчанинову.
Рассказывают, что, чувствуя приближение смерти, он потребовал к себе хор певчих и заставил их петь свой концерт, наиболее им любимый, "Вскую прискорбна еси, душе моя" и под эти печальные звуки скончался.
Бортнянский написал 35 концертов четырехголосных и 10 двуххорных, большею частью на псалмы Давида, трехголосную литургию, восемь трио, из коих 4 "Да исправится", 7 четырехголосных херувимских и одну двуххорную, 4 "Тебе Бога хвалим" четырехголосных и 10 двуххорных, 4 гимна, из которых наиболее известен "Коль славен наш Господь в Сионе", 12 переложений древних напевов и множество других песнопений четырехголосных и двуххорных, в общей сложности до 118 №№. Полное собрание сочинений Бортнянского издано Придворной певческой капеллой, а также П. Юргенсоном в Москве, под редакцией П. И. Чайковского.
О том, какое впечатление сочинения Бортнянского производили на современников, лучше всего свидетельствует отзыв о них Ф. П. Львова, непосредственного преемника Бортнянского по управлению капеллою: "Все музыкальные сочинения Бортнянского весьма близко изображают слова и дух молитвы; при изображении молитвенных слов на языке гармонии, Бортнянский избегает таких сочетаний аккордов, которые, кроме разнообразной звучности, ничего не изображают, а употребляются лишь для показания тщетной учености сочинителя: ни одной строгой фуги не допускает он в своих переложениях священных песнопений, и, следовательно, нигде не развлекает молящегося немыми звуками, и не предпочитает бездушное наслаждение звуками наслаждению сердца, внимающего пению говорящему.
Бортнянский сливает хор в одно господствующее чувство, в одну господствующую мысль, и хотя передает то одним голосом, то другим, но заключает обыкновенно песнь свою общим единодушием в молитве". Произведения Бортнянского, отличаясь по складу общеевропейским характером, нашли себе благоприятную оценку и на Западе.
Так Берлиоз, исполнивший с большим успехом в Париже одно из сочинений Бортнянского, писал о нашем композиторе следующее: "Все произведения Бортнянского проникнуты истинным религиозным чувством, нередко даже некоторым мистицизмом, который заставляет слушателя впадать в глубоко восторженное состояние; кроме того, у Бортнянского редкая опытность в группировке вокальных масс, громадное понимание оттенков, звучность гармонии, и, что удивительно, невероятная свобода расположения партий, презрение к правилам, установленным как его предшественниками, так и современниками, в особенности итальянцами, которых он считается учеником". Впрочем преемники Бортнянского уже не были вполне удовлетворены его музыкой, особенно его переложениями древних напевов.
Так А. Ф. Львов в своем сочинении "О свободном или несимметричном ритме" (СПб., 1858) упрекает Бортнянского в нарушении свойственных древнему русскому церковному пению законов просодии, и в искажении, ради требований современного симметричного ритма и современной гармонии, естественного ударения слов и даже мелодии.
М. И. Глинка находил произведения Бортнянского слишком слащавыми и дал ему шутливое прозвище "Сахар Медович Патокин". Но при всех несомненных недостатках Бортнянского не следует забывать и о громадных заслугах его в деле упорядочения и улучшения нашего церковного пения. Он сделал первые решительные шаги к освобождению его от иностранного светского влияния, внеся в него истинное религиозное чувство и простоту, и первый возбудил вопрос о восстановлении пения в истинно церковном и истинно народном духе. Из его произведений наибольшее значение для нас имеют в настоящее время концерты, именно потому, что они, не входя в круг обязательных церковных песнопений, допускают большую свободу стиля, и их общеевропейский характер является здесь более уместным, чем в других песнопениях, предназначенных непосредственно для богослужения.
Лучшими из них считаются: "Гласом моим ко Господу", "Скажи ми Господи кончину мою" (по мнению П. И. Чайковского лучший из всех), "Вскую прискорбна еси душе моя", "Да воскреснет Бог", "Коль возлюбленна селения Твоя, Господи!" и др. Как человек, Бортнянский отличался нежным и отзывчивым характером, благодаря чему подчиненные ему певчие обожали его. Для своего времени он был очень образованным человеком и отличался развитым художественным вкусом не только в музыке, но и в других искусствах, особенно в живописи, страстным любителем которой он был до конца жизни. Он обладал прекрасной картинной галереею и был в приятельских отношениях со скульптором Мартосом, с которым познакомился во время пребывания в Италии.
Д. Разумовский, "Церковное пение в России". — Aнт. Преображенский, "Д. С. Бортнянский" (статья в "Русской музыкальной газете", 1900 г., № 40). — С. Смоленский, "Памяти Бортнянского" (там же, 1901 г., №№ 39 и 40). — В. В. Стасов, "Сочинение приписываемое Бортнянскому" (там же, 1900 г., № 47). — О. Компанейский, Ответ на заметку о мелодии гимна "Коль Славен наш Господь в Сионе" (там же, 1902 г.). — Н. Ф. (Финдейзен), "Две рукописи Бортнянского" (там же, 1900 г., № 40). — Статья Н. Соловьева в "Энциклопедическом словаре" Брокгауза и Ефрона.
Н. Грушке. {Половцов} Бортнянский, Дмитрий Степанович — знаменитый русский композитор церковной музыки, с деятельностью которого тесно связаны судьбы православного духовного пения первой четверти этого столетия и придворной певческой капеллы.
Б. родился в 1751 году в городе Глухове Черниговской губернии.
В царствование императрицы Елисаветы Петровны он поступил малолетним певчим в придворный хор. Императрица Екатерина II обратила внимание на дарование молодого Б., занимавшегося у известного итальянского композитора Галуппи, и послала его в 1768 году за границу для усовершенствования в изучении теории композиции.
Б. продолжал в Венеции свои занятия у Галуппи, затем по совету своего профессора с научной целью ездил в Болонью, Рим, Неаполь.
Ко времени пребывания Б. в Италии относятся его сонаты для клавесина, отдельные хоровые сочинения, две оперы и несколько ораторий.
В 1779 г. Б. 28-ми лет возвратился в Россию.
Его сочинения, поднесенные императрице Екатерине II, произвели сенсацию.
Вскоре Б. был удостоен звания композитора придворного певческого хора и денежной награды.
В царствование императора Павла Петровича, в 1796 г., Б. был сделан директором придворной певческой капеллы, преобразованной в том же году из придворного певческого хора, на место Полторацкого, умершего годом раньше.
Заведуя капеллой, Б., помимо своих композиторских дарований, выказал еще организаторский талант.
Он обратил внимание на комплектование хора лучшими голосами России, довел хор до высокого совершенства исполнения, а главное — энергично противодействовал той распущенности пения, которая царила в православных церквах, в которых, между прочим, исполнялись произведения и невежественных композиторов, носившие названия, напр., херувимских, в самом деле рядом с мелодиями умилительного распева выводившими разные веселые напевы.
В церковное пение вводились арии из итальянских опер. Кроме того, и хорошие сочинения писались так неудобно для голосов, что в разных церковных хорах они подвергались изменениям и искажениям.
Все это побудило св. Синод, разумеется, при содействии Б., сделать следующее постановление: 1) петь в церквах партесное пение только по печатным нотам; 2) печатать партесные сочинения Б., а также и других известных сочинителей, но только с одобрения Б. Этим был водворен в церковном пении желаемый порядок.
Б. обратил внимание на церковную мелодию; по его ходатайству были напечатаны распевы, написанные крюками.
Б. сделал попытку разработать древние напевы нашего церковного песнопения, но нельзя сказать, чтобы труды его вполне достигли цели. Под влиянием духа времени Б., желая придать старинным мелодиям вполне определенную ритмическую стройность, нередко видоизменял эти мелодии, удаляясь от их истинного духа. Переиначивая мелодии, Б. часто давал словам не вполне верную декламацию.
Одним словом, из старинной церковной мелодии, служившей ему как бы канвою, Б. создавал нередко почти новую мелодию.
На недостатки в переложениях Б. указывает Львов в своем сочинении "Ритм". Несмотря на то, что Б. был родом из Украины, он сильно поддался влиянию итальянской школы, тяготение к которой весьма ощутительно в духовно-концертной музыке Б. Но тем не менее в его произведениях видно крупное дарование; в них автор стремился выразить мысль текста священных песнопений, стараясь передать общее молитвенное настроение и не особенно вдаваясь в частности.
Гармония в сочинениях Б. сравнительно проста, и вообще в его музыке нет тех эффектных и искусственных приемов, которые могли бы развлекать молящегося; кроме того, в сочинениях Б. видно глубокое знание голосов.
Многие биографы и историки называют время деятельности Б. "эпохою" в области православной церковной музыки; отчасти они правы, так как Б. первый оказал влияние на установление порядка в церковном пении по всей России и первый стал разрабатывать древние церковные напевы.
Более верного и точного переложения церковных мелодий стал придерживаться Турчанинов (см. это сл.). Бортнянский † 28 сентября 1825 года в Петербурге.
Лучшими концертами Б. считаются: "Гласом моим ко Господу воззвах", "Скажи ми, Господи, кончину мою", "Вскую прискорбна еси, душе моя", "Да воскреснет Бог и расточатся врази его", "Коль возлюбленна селение твоя, Господи". Из многочисленных сочинений Б. изданы придворною певческою капеллою 35 концертов, 8 духовных трио с хором, трехголосная литургия, 7 херувимских, 21 мелких духовных песнопений, собрание духовных псалмов и других песнопений в двух томах (26 номеров), собрание четырехголосных и двуххорных хвалебных песней в двух томах (14 номеров), собрание гимнов для одного и четырех голосов и проч. Ср. "Церковное пение в России" протоиерея о. Д. Разумовского (Москва, 1867), "Березовский и Бортнянский как композиторы церковного пения" Н. А. Лебедева (СПб., 1882). Н. Соловьев. {Брокгауз} Бортнянский, Дмитрий Степанович Д. С. С., директор придв. певческой капеллы и композитор; р. 1751, † 28 сент. 1825 г. {Половцов} Бортнянский, Дмитрий Степанович (1751—1825) — русский композитор.
Учился у Галуппи, сначала в Петербурге, а затем в Венеции, куда Б. уехал вслед за своим учителем в 1768. За время пребывания в Италии приобрел там известность как оперный и духовный композитор.
По возвращении в 1779, назначен "директором вокальной музыки и управляющим придворной капеллией". Находясь на этом посту, Б. оказал большое влияние на судьбы культового православного пения как косвенно — путем административной борьбы против засилья итальянского концертного стиля в этой области, так и собственным творчеством.
С его же именем связывается и апокрифический, по мнению некоторых (В. Стасов), "Проект об отпечатании древнего российского крюкового пения". Наряду с этим Б. не остался чужд и светской музыке.
Оперы Б.: "Alcide", поставленная в Венеции в 1778, "Quinto Fabio", поставленная в Модене в 1779, "Le Faucon" (1786) и "Le fils rival" (1787). Б. принадлежат также камерные произведения — сонаты (для клавесина), квартеты, квинтет, симфония и т. д. Полное собрание сочинений (духовных), изд. под ред. П. Чайковского П. Юргенсоном.
См. сборник "Памяти Бортнянского", СПб, 1908. А. Римский-Корсаков.
Бортнянский, Дмитрий Степанович (род. в 1751 в Глухове, ум. 10.X.1825 в Петербурге) — рус. композитор (по национальности украинец), дирижер, педагог.
В 1758 был привезен в Петербург и зачислен в хор придворной Певческой капеллы, занимался у Б. Галуппи.
С 1769 по 1779 учился в Италии (Венеция, Болонья, Рим, Неаполь).
По возвращении в Россию капельмейстер при дворе престолонаследника Павла в Гатчине и Павловске.
С 1796 до конца жизни управл. придворной Певческой капеллой.
Б. — один из классиков рус. хоровой музыки.
Он оказал также влияние на развитие инструментальной, особенно камерной, отчасти оперной музыки.
Соч.: 3 оперы, в т. ч. "Сокол" (1786), "Сын-соперник" (1787); Концертная симфония (1790); камерно-инструм. анс.; 6 сонат для клавира; св. 100 хор. произв., в их числе 35 духовн. хор. концертов и 10 для 2 хоров; военно-патриотич. песни периода Отеч. войны, среди них кантата "Певец во стане русских воинов".
