Байер Готлиб Зигфрид

— филолог, ориенталист и историк.

Род. 6-го января 1694 г. в Кенигсберге.

С 3-го декабря 1725 г. занимал кафедру древностей и восточных языков в петербургской академии наук и заведовал одно время академической гимназией.

Ум. 10-го февраля 1738 г. в Петербурге.

Отец его, бедный живописец, поселился в Кенигсберге, после того как бежал из Венгрии, спасаясь от преследования за религиозные взгляды.

Первоначальное воспитание Готлиб-Зигфрид Байр получил в одной из кенигсбергских школ, где, между прочим, понуждаемый бедностью, писал за своих более богатых товарищей латинские упражнения и для этого изменял выражения, употребляемые им в своих собственных работах.

Это было для него, как он сам говорит, полезным упражнением "ad copiam verborum acquirendam". Дальнейшее его учение в кенигсбергской фридриховой коллегии (collegium Frideri cianum) под руководством способного и широко образованного для того времени преподавателя возбудило в нем интерес к чтению латинских классиков, так что скоро Байер стал выделяться своим искусством писать по-латыни под немецкую диктовку. "Чрез это, говорит он, я отвык мало-помалу мыслить по-немецки и начал думать по-латыни, когда писал". Эти познания в латинском языке пригодились Байеру, когда он поступил в кенигсбергский университет (1710 г.). С этого времени в нем развивается любовь к истории, литературе; он посещает усердно различные библиотеки, и мало-помалу из него вырабатывается типичный немецкий ученый-специалист начала ХVIIІ в., отличающийся огромною начитанностью, не придающий большого значения методу, интересующийся вопросом тем больше, чем к более древним временам этот вопрос относится.

Любовь к научным занятиям не уменьшается в Байере и тогда, когда ему пришлось тяжелым трудом самому зарабатывать себе кусок хлеба: он получил место учителя в низшем классе фридриховой коллегии, где ему приходилось заниматься по семи часов в день более, чем с 150-ю учениками.

В это время он начинает изучение еврейской библии, и таким образом вступает в новую сферу науки — в восточные древности.

Знание еврейского языка помогло ему в изучении других семитических языков, а изучение этих языков привело его к знакомству с историей Востока; чтение Сансонова описания Азии впервые обратило его внимание на Китай, языку которого он также посвящал немало времени.

Усиленные научные занятия расстроили здоровье Байера, и в 1714 г. он предпринял небольшое путешествие в Данциг; однако и здесь ученая ревность взяла свое. В Данциге он изучил Corpus Byzantinum, знание которого ему было впоследствии так полезно при его занятиях древнейшей русской историей, и с которым он был знаком лучше всех других русских историков XVIII века, исключая разве Стриттера.

По возвращении в Кенигсберг, Байер получил от кенигсбергского магистрата стипендию для ученого путешествия по Германии; это путешествие продолжалось до 1717 г., и во время его Байер посетил Берлин, Галле, Лейпциг, Виттенберг и Иену. Эго путешествие, опять-таки, помогло Байеру расширить свои познания по восточным древностям.

В Берлине он сошелся с ученым ориенталистом Лакрозом, начавшим также заниматься китайским языком и устроившим ему доступ в берлинскую библиотеку, в которой Байер познакомился с неизвестными еще ему рукописями о Китае. В Галле он изучал арабский язык под руководством Соломона Ассади, родом из Дамаска; эфиопский — у Михаэлиса, греческую церковную историю — у Гейнекезия.

В Лейпциге Байер получил степень магистра, и приготовил каталог восточных рукописей местной городской библиотеки, что помогло ему в занятиях сирийским языком.

Кенигсбергский магистрат обещал ему устроить путешествие в Голландию и Англию, но расстроенное здоровье не позволило ему воспользоваться этим предложением.

Вернувшись в Кенигсберг, он открыл курс о Гомере, Платоне и Феокрите.

Одновременно с этим он занимал административные должности в кенигсбергской кафедральной школе и был сделан библиотекарем альдштатской школы. В это время он начал изучение средневековых и, главным образом, северных писателей.

Чтение этих писателей, наряду с изученным ранее Corpus Byzantinum, должно было навести его на мысль, что в русских древностях он может найти много для него интересного.

И обстоятельства слагались так, что должны были обратить его внимание на Россию.

Во время своего путешествия он познакомился с некоим Родде, который много рассказывал ему о России и сообщил ему тунгусскую и монгольскую азбуки.

Как кажется, в Россию влекли Байера не одни научные, но и религиозные интересы.

Еще ранее, защищая в Кенигсберге в 1715 г. диссертацию о словах Христа на кресте: "Eli, Eli Lama Asabthani" против Олигура Паули, толковавшего их несогласно с христианским учением, Байер познакомился с Христианом Гольдбахом, бывшим впоследствии также академиком в Петербурге.

Гольдбах первый подал ему мысль ехать в Петербург.

В 1725 г. академиком Блументростом, хлопотавшим тогда о приглашении в Россию ученых, Байеру была предложена на выбор кафедра или древностей, или восточных языков, или истории, или же звание историографа ее императорского величества.

Согласно своим вкусам Байер избрал две первые кафедры, за что и должен был получать по контракту от 3-го декабря 1725 г. 600 рублей в год с казенною квартирою, отоплением и освещением. 6-го февраля 1726 года Байер прибыл в Петербург.

Научная деятельность Байера в его бытность русским академиком является по существу продолжением его более ранних трудов.

Его исследования по русской истории за это время касаются тех тем, которые стоят в связи с его изысканиями в области восточных древностей, и русская история интересует его лишь постольку, поскольку она необходима для уяснения этих последних.

От истории киммерийцев он переходить к изысканиям в области скифской истории в эпоху Геродота, Александра Великого и Митридата.

В более тесной связи с русской историей стоит другой ряд его исследований: о варягах, руссах и русской географии в IX в. Но это, главным образом, результат его занятий над византийскими и скандинавскими источниками; русские летописи он знал только в латинском переводе.

В то же время Байер не покидал и своих любимых изысканий в области восточных языков и, главным образом, китайского.

В этих занятиях он нашел поддержку в лице вице-канцлера гр. Остермана, библиотека которого заключала в себе многие китайские лексиконы.

В это же время Байер вступает в переписку со многими иезуитскими миссионерами.

Почти с детскою радостью извещает он Геснера, что имел случай лично видеть и разговаривать с некоторыми лицами из китайского посольства.

В Петербурге же изучил Байер, под руководством жившего здесь индейца Зонбара, санскрит.

К этому времени относится издание его, Museum Sinicum, которое он посвятил Феофану Прокоповичу.

Известно близкое отношение этого просвещенного иерарха к Академии Наук. Байер с большим уважением относился к Прокоповичу, при чем, как кажется, не только уважал его за его образованность, но и интересовался его богословскими взглядами.

Любопытно, что все свои восточные исследования Байер производил, имея официальную обязанность, возложенную на него академией, делать открытия в области греческих и римских древностей.

Обстоятельства и внешняя обстановка не благоприятствовали научной деятельности Байера в Петербурге.

Ему приходилось выносить много неприятностей от библиотекаря академии Шумахера, который не допускал его даже к описанию монет в академической библиотеке и кунсткамере; лишь некоторые из них были сообщены ему Делилем.

Часть времени отымалась у него различными официальными работами, как, например, написанное им на немецком языке введение в древнюю историю для Императора Петра II. Наконец, с 1727 года, после отъезда академика Коля, он заведовал академической гимназией.

Байер, очевидно, тяготился всем этим и, наконец, решился просить в 1737 г. об увольнении; есть известие, что еще в 1731 г. его приглашали на кафедру красноречия в Галле. Отставка была им получена, но покинуть Россию ему не удалось.

Он отправил уже в Кенигсберг свою богатую библиотеку, но заболел горячкой и умер. Сочинения Байера печатались, главным образом, в Commentariae Academiae scientiarum Petropolitanae, или издавались отдельно академиею.

Значительная часть их относится к восточным древностям.

Все они обнаруживают огромную начитанность Байера; по его собственным словам, он ссылался только на тех авторов, которые им были изучены в совершенстве.

Байер обладал большим критическим чутьем, но в его трудах заметно отсутствие методичности.

Значение его трудов для русской истории ослаблялось тем обстоятельством, что он не мог пользоваться русскими источниками по незнанию им русского языка; русская история и не входила прямо в круг его научных интересов, направленных целиком на самую глубокую древность.

В определении названий днепровских порогов ему пришлось пользоваться словопроизводством Тредьяковского.

Однако и при таких условиях ему удалось установить некоторые доводы в пользу норманизма, которые остаются в силе и до настоящего времени.

Татищев включил в свою историю работы Байера об известиях Константина Порфирогенета о варягах и о киммерийцах, а также его северную географию.

Последняя внесена также в Allgemeine Nordische Geschichte Шлецера.

Из сочинений Байера отметим следующие: 1) Museum Sinicum, in quo sinicae linguae et litteraturae ratio explicatur. Petroр. 1730; 2) Auszug der altern Staatsgeschichte zum Gebrauch Petri II. 1728; в Commentarii Academiae; 3) De origine et priscis sedibus Seytharum; 4) De Scythiae situ; 5) De Cimmeriis; 6) De Varagis; 7) De russorum prima expeditione constantinopolitana; 8) Geographia Russiae ex Constantino Parphyrogeneto; 9) Geographia Russiae ex scriptoribus septentrionalibus; 10) Elementa litteraturae brahmanicae, tangutanae, mungalieae; 11) De litteratura mangiurica; 12) Elementa calmucica; 13) De Confucii libro Ch''im Gieu; 14) De Venere Cnidia in Crypta conchyliata horti imperatorii ad aulam aestivam. №№ 3, 4, 6, 7 и 8 переведены на русский язык Кириаком Кондратовичем, первые два в 1728 г., остальные в 1747 г. Наконец, в 1783 г. было издано в русском переводе сочинение Байера под заглавием "История о жизни и делах молдавского господаря Константина Кантемира... с приложением родословия князей Кантемиров". Главный источник для биографии Байера заключается в трех автобиографических рукописях его, хранящихся в архиве академической конференции в мюллеровском портфеле "Биографии академиков № 11". — Кроме того, см. Пекарский, "История Академии Наук", т. I, стр. 180—196 (здесь же полный перечень трудов Байера). — Милюков, "Главные течения русской исторической мысли", т. I, стр. 55—57. — "Allgemeine Enciclopadie der Wissenschaften und Kunste von Ersch und Graber", VIII, стр. 234—236. — Словари: Геннади, Устрялова, Снегирева, митр. Евгения, Плюшара, Старчевского, Березина, Брокгауза-Ефрона, Венгерова. — Тридцать четвертое присуждение Демидовских наград, СПб., 1866 г., стр. 139—140. — Arnoldt''s, "Historia der Konigsbergischen Universitat", II, 440 sqq. {Половцов} Байер, Готлиб Зигфрид — академик и исследователь русских древностей; род. 1694 г. в Кенигсберге, умер в 1738 г. в СПб. На шестнадцатом году жизни он поступил в Кенигсбергский университет, где стал изучать восточные языки, в особености китайский, затем отправился в путешествие по Германии и, возратившись оттуда, начал в 1717 г. читать в Кенигсбергском университете лекции по греческой литературе.

В 1725 г. Б. переселился в Петербург, где в Академии наук занял кафедру по восточным древностям и языкам; кроме работ по этим предметам, он занимался тоже устройством Академической гимназии.

В первых одиннадцати томах "Записок Академии" помещены некоторые переводы сочинений Б.: "Historia Osrhoеna et Edessena nummis illustrata" (С.-Петербург, 1873); "Нistoria regni Graecorum Bactriani" (1738 г.); "De origine et priscis sedibus Scytharum" (русский перевод в "Записках Академии", т. 1, 1728); "De Scythiae situ, qualis fuit sub aetate Herodoti" (русский перевод в том же томе); "De Cimmerus" (русский перев. во II томе); "De Varagis" (русский перевод Кондратовича п. з. "Сочинение о Варягах" в IV томе, 1768 г.); "De Russorum prima expeditione Constantinopolitana" (VI том); "De Venedis et Eridano fluvio" (VII том); "Origines russicae" (VIII том); "Geographia Russiae ... ex Constantino porpnyrogenneta" (IX том, русский перевод 1767 г.). Geographia Russiae ex scriptoribus septentrionalibus" (том X; русский перевод 1767 г.); "De Hyperboreis" (том XI). Только в русском переводе явилось сочинение: "Краткое описание случаев, касающихся Азова от создания сего города до возвращения оного под Российскую державу" (СПб., 1734 г.). Вместе с латинским оригиналом издан перевод: "История о жизни и делах кн. Константина Кантемира" (Москва, 1783 г.). Для царя Петра II Б. написал: "Auszug der alteren Staatsgeschichte" (СПб., 1728 г.). В русской историографии Б. является основателем скандинавской школы (см это сл.). За все время своего пребывания в Петербурге Б. принимал живое участие в судьбах Академии и ратовал за свободное ее развитие.

Так, он, например, составил жалобу, которую академики подали Петру II в 1729 г. на секретаря президента Академии Шумахера и в которой они, между прочим, ходатайствовали об утверждении академического регламента; им был в 1732 году выработан академический устав, и ему же был поручен, по отъезде академика Коля (1727 г.), надзор над Академической гимназией. — Б. был в хороших отношениях со многими выдающимися лицами — с вице-канцлером Остерманом, с Феофаном Прокоповичем, который покровительствовал ему и которому посвящено одно из важнейших сочинений Б. — "Museum sinicum". — Существует между прочим указание на то, что посвящение это весьма напоминает анонимную "Vita Theophanis Prokopoviz", которую Шерер напечатал в своих "Nordische Nebenstunden" (1776 г.). Будучи недоволен академическими порядками и находясь постоянно в ссоре с Шумахером, который не допускал его даже до пользования нумизматическими коллекциями Академии, Б. постоянно хлопотал о возвращении на родину. — Получив наконец в 1736 г. увольнение, он отправил в Кенигсберг свою драгоценную библиотеку, намереваясь следующей зимой уехать из Петербурга, но в феврале 1738 г. он скончался от горячки. — Богатый материал для биографии Б. из архива Академии наук разработан Пекарским в его "Истории имп. Академии наук" (I т., стр. 180—196, а также и в других местах этого сочинения), где приведен также и полный список его сочинений и переводов их. {Брокгауз}